«Россия сама себя не изменит» История оппозиционной депутатки Дарьи Бесединой

Одним из независимых депутатов, которым удалось попасть в Мосгордуму, стала в 2019 году Дарья Беседина, архитектор по образованию и сотрудница Фонда «Городские проекты». С тех пор Дарья неоднократно привлекала внимание СМИ. В начале своего депутатского срока она записала видеообращение, сидя за столом с радужным флажком, а в марте 2020 года вышла на трибуну Мосгордумы в футболке «Обнулись», выступив против поправок к Конституции и «обнуления» президентского срока Владимира Путина.

«Гласная» поговорила с Дарьей о том, как она перестала быть аполитичной и почему важно не бояться, отстаивая свою Россию будущего.

«Я пошла в Мосгордуму не возражать, а предлагать»

Зимой 2013 года я пришла волонтером в «Городские проекты». Это была совершенно случайная история. Я наткнулась на блог Максима Каца и поняла, что читаю человека, который мыслит как я, у нас похожие ценности и способы мышления. Он меня заинтересовал, я стала следить за его деятельностью, и, когда набирали волонтеров, я пришла. Не то чтобы у меня была великая цель менять мир. Я воспринимала волонтерство как небольшое приключение с симпатичными людьми и с деятельностью, которая выходит за рамки рутины. А потом меня затянуло, потому что я оказалась среди интересных вдохновляющих людей, с которыми можно действительно менять мир.

Мы всегда посылаем наши проекты в мэрию. И всегда получаем один ответ: нет, они ничего такого делать не будут. Это понятная реакция. Мэрия политически не может себе позволить взаимодействие с общественниками, особенно оппозиционными. Но часто наши концепции в итоге реализуются. Например, если посмотреть наши предложения по реконструкции Тверской улицы в 2013–2014 годах, то сейчас она выглядит ровно как на тех визуализациях.

Городская среда — это то, что нас с вами окружает каждый день, когда мы выходим из дома. Наши дворы, тротуары, дороги, улицы, светофоры, переходы. Это каждый наш шаг по городу. Будет ли нам удобно и безопасно, будет ли красиво, будет ли комфортно в этой среде? Сможет ли пожилой человек, или человек с инвалидностью, или маленький ребенок ходить по улице пешком? Ответы на все эти вопросы — последствия политики, которую проводит городская власть.

Городская среда непосредственно связана с общей политической ситуацией в стране. На уровне города мы видим все те же проблемы — прежде всего несменяемую власть. Люди, принимающие решения, — мэр и его ближайшие соратники — оторваны от реальности: они не ходят ногами по улице, не знают, как выглядят наши тротуары. Между властью и людьми отсутствует обратная связь.

Если мэр не может проиграть выборы, то ему не очень интересно мнение горожан.

Это тотальная московская проблема — фальсификация участия горожан в принятии решений. Настоящая обратная связь заменяется «Активным гражданином», интернет-голосованием и так далее. У мэрии другая задача: отчитаться, что они такие молодцы и что у них все прозрачно и технологично. Наш город страдает от решений власти, оторванной от реальности.

Я пошла в Мосгордуму не возражать, а предлагать. Показать своим примером, что в России возможна адекватная политика европейского типа. По сути я такая же визуализация, как наши идеи с городскими пространствами. Я показываю, как можно.

«Выборы мне страшно понравились»

В 2013 году были выборы мэра Москвы. Я была в избирательном штабе Алексея Навального. И это был первый политический опыт. Выборы мне страшно понравились, и меня опять затянуло. Через год после мэрских выборов мы попытались избрать в Мосгордуму Максима Каца. Старались, но у нас не получилось. Потом, в 2015 году, чтобы получить возможность выдвинуть кандидатов в Госдуму, нам нужно было выиграть какие-то региональные списочные выборы (мы тогда сотрудничали с партией «Гражданская инициатива» Андрея Нечаева). Можно было выбрать любой из регионов.

Мы решили пойти в Калугу — это недалеко от Москвы, люди там живут достаточно компактно, так что вести кампанию будет не очень сложно. Я сама была одним из списочных кандидатов. Город мне понравился, он до сих пор в моем сердце. Но в итоге нас сняли. Типичная история — сказали, что подписи недостаточно хорошие, идите нафиг. Решили, что мы не по понятиям к ним зашли, а наша команда всегда действует только по закону. Нам не интересно, как полагается и какие есть договоренности.

В начале 2017 года я вступила в партию «Яблоко». В 2018 году «Яблоко» пыталось выдвинуть кандидата в мэры Москвы, но не получилось. Одним из эпизодов той кампании были партийные праймериз, и я решила поучаствовать ради интереса. Еще хихикала, что как раз возраст позволяет, потому что летом мне исполнялось 30 лет. На дебатах мне было важно позадавать вопросы другим кандидатам, посмотреть на их компетенции по части городской среды. Раз мы выдвигаем кандидата в мэры города, он должен разбираться в управлении, в транспорте, должен понимать, зачем нужны велодорожки, как это все работает.

Мне понравилось, и у меня стало получаться. За меня голосовали на дебатах, я начала побеждать. По результатам праймериз заняла пятое место. И на выборах в Мосгордуму в 2019 году от «Городских проектов» было две кандидатки — Настя Брюханова, которая сейчас выдвигается в Госдуму, и я. Настю сняли по подписям, а меня нет. Наш штаб сделал то, что считалось невозможным, — мы выиграли одномандатный округ. Мы рассчитывали на победу, но все равно это было невероятное чувство. «Что?! Что произошло? Неужели мы избрались?!»

«Москва как город все еще младенец»

Я ужасный разгильдяй. Мне сложно делать долгосрочные проекты. Видимо, поэтому у меня были проблемы с учебой, тем не менее я закончила МАРХИ и получила диплом. До этого ходила в художественную в школу, и у мамы первое образование художественное. То есть визуальная культура в моей жизни была всегда. Интерес к городам возник у меня не по щелчку или озарению. Это фоновая вещь, которая всегда во мне была. Мой любимый камень — кирпич, потому что из него можно красиво строить.

Девятый и десятый класс я прожила в Гамбурге, а потом у отца (он физик) закончился контракт, и мы переехали в Москву. Мне сразу стало понятно, что в двух этих городах по-разному себя ощущаешь. Гамбург — приятный и удобный для жизни город. Одно из моих любимых мест там — метро на эстакаде. Красивое сооружение в стиле модерн, старая инженерная архитектура с железными опорами. Это город с большим количеством воды и с развитой общественной жизнью. Там есть пространства, где можно дышать и жить.

Еще в Гамбурге живет огромное количество мигрантов. Не только тех, кого мы привыкли называть мигрантами, но и людей самых разных бэкграундов, по большей части из разных стран Европы. Если посмотреть на фотографию моего класса, только половина детей там — немцы. В таком коллективе вообще не имеет значения, что ты откуда-то приехал. Сама атмосфера в школе предполагала, что люди разные и это нормально. Люди бывают с разным цветом кожи, с разными родными языками, могут по-разному выглядеть, иметь инвалидность, быть гомосексуальными, какими угодно. Именно опыт немецкой школы с этой атмосферой на меня сильно повлиял.

Москву я долго не любила, но не могла понять за что. Потом поняла — тут везде эти чертовы машины! Город захламленный, неуютный.

Шумно, пыльно, грязно. Вроде есть классные люди, места, улицы красивые, но что-то не так. Это вопрос городской среды, приоритетов в городском пространстве. Важны не только здания и происходящее в них, но и то, что творится между ними: наши улицы, площади и так далее. Москва как город все еще младенец. Хотя если сравнивать с другими российскими городами, то кажется, что ничего так.

«У нас нет цели ругать власть»

В мои студенческие годы было принято быть аполитичным. Если человек интересовался политикой, то он считался странным. Такое было в моем окружении, это было свойственно людям моего поколения. Сегодняшние двадцатилетние гораздо более политизированы и активны. У меня была своя жизнь, друзья, хобби, путешествия. Не могу сказать, что потом произошел резкий слом. Это был не слом, а плавное погружение.

И вот теперь я депутат Московской городской думы. Стараюсь в стремительно сокращающемся российском политическом пространстве заниматься политикой и при этом продвигать идею удобных городов, потому что это для меня первично.

Наша главная ценность — позитивная программа. У нас нет цели «ругать власть». Мы показываем альтернативу и предлагаем бороться не против кого-то, а за себя, за те идеи, представления и идеалы, которые нами движут. Это помогает лично мне оставаться на плаву, не впасть в уныние и привлечь таких же людей, как я. Конечно, всякие эпизоды случаются — когда, например, ты приходишь и говоришь: «Смотрите, это белое». А тебе отвечают: «Да какое же белое? Это черное».

Когда Настю Брюханову сняли с выборов по подписям, я была в бешенстве. Когда нас сняли в Калуге — тоже. Мы пóтом и кровью собирали подписи, а их не признали. На выборах президента в 2018 году я занималась в московском штабе «Яблока» распространением газет за Явлинского, и внутри это выглядело очень мощно. Мы разносили тонны газет по Москве, по другим городам. Миша, мой будущий муж, ездил в Самару и руководил разноской газет там. Мы привыкли занимать второе или третье место, но это всегда был значимый результат. И когда в ночь выборов нам пришли полтора процента голосов, мы просто стояли в недоумении: «Почему?». Было очень больно. Все наши усилия растворились в никуда, в пыль, в песок.

Однако для меня чувство несправедливости не перманентно, оно не движет моими поступками. Я борюсь за свою картину мира вместе с теми, кто мои представления разделяет. Это суть политической борьбы, политического объединения, которое собирает людей, разделяющих одну идею. Они распространяют ее, агитируют, идут на выборы. Именно так работает здоровая политическая система.

У меня нет цели нравиться людям, но я вижу: когда ты делаешь то, что считаешь правильным, это происходит. Люди соскучились по возможности кем-то восхищаться, им хочется кому-то довериться. У нас столько мрачняка, что хочется его разбавить. Мне самой осточертело писать о плохом. Я веду блог. У нас

появляется какая-то новость, я думаю: «Черт, опять сейчас придется писать, что все дураки и не лечатся!» И там будет в комментах: «Да! Все дураки и не лечатся!» Да не хочу я этого делать, надоело мне это ужасно!

Не хочу умножать ненависть. Наоборот, в темные времена надо превозносить светлые вещи.

«Я хочу, чтобы мы построили страну, в которой главная ценность — человек»

Главное изменение, которое должно в России произойти, — это появление настоящей демократии вместо имитационных механизмов и фальсификации выборов на всех уровнях: когда независимым кандидатам рисуют статьи, когда перед выборами принимают специальные законы, чтобы не допустить на них определенных людей. Все это должно уйти в прошлое. Как живет город, должны решать горожане; как живет страна, должны решать все мы коллективно, на выборах и на референдумах.

Я хочу, чтобы мы построили страну, в которой главные ценности — человек, человеческое достоинство, качество жизни, свобода творить, учиться, работать, свобода быть собой. Я верю, что мы как нация, как страна можем это сделать, мы это умеем. Нет ни одной причины, почему мы не можем такую страну построить.

Мы находимся сейчас в тяжелой политической ситуации. Но Путин и путинизм не вечны. Путин — простой смертный человек. А система, которую он выстроил, неэффективна, она сама собой рухнет. В этот момент должна быть альтернатива.

Мы, граждане страны, должны встать и начать заново строить свое государство. Для этого и нужны хорошие депутаты и общественные деятели, люди с разными компетенциями, которые что-то понимают в своей области.

У меня было две цели, когда я выдвигалась в Мосгордуму. Первая — расшевелить болото, посмотреть, что это за место, для чего оно может быть полезно. Расшевелить получилось. С точки зрения законотворчества практической пользы, конечно, не очень много. Единороссы блокируют любые предложения, формально мы ничего нового не принимаем. Но Мосгордума перестала быть скучным местом, на которое всем наплевать — за ней следят, она создает городскую информационную повестку. Вторая цель была — показать, как можно депутатствовать и одновременно продвигать урбанистические инициативы по созданию здорового города для счастливых людей, города, удобного для жизни.

Я вносила поправки в московский бюджет оба этих года, это одна из самых важных задач в работе депутатов (мои поправки, к сожалению, не были поддержаны большинством). Бюджет — окно возможностей для демонстрации другого подхода. Я предлагала перераспределить транспортный бюджет. Колоссальная его часть, около половины, тратится на стройки. Значительная доля денег вкладывается в автомобильное движение, хотя машинами пользуются на регулярной основе от 20 до 40 процентов москвичей, то есть меньшинство.

Я предлагала большую часть бюджета тратить не на строительство дорог, а на развитие наземного общественного транспорта, закупку большего количества подвижного состава. Одна из причин дефицита общественного транспорта — ликвидация троллейбусов. Они были частично заменены дизельными автобусами, а частично ничем. В тех районах, которые сильно зависят от объема троллейбусного движения, люди почувствовали удар. Я предложила закупить больше подвижного состава, с упором на троллейбусы. Построить больше трамвайных путей. У нас трамвай не заходит в центр города, это странная и нездоровая ситуация, которая досталась нам с советских времен. И мы должны эту ошибку исправлять.

Нужна разработка перекрестков с учетом того, что люди ездят на велосипедах. Все это должно делаться в комплексе. А у нас транспортный департамент только рисует оранжевые полоски, где ему удобно. Велосипедистам эти полосы ничего не дают, нет никакой безопасности и упорядочивания движения. Потому что те люди, которые рисуют полосы, смотрят на город из окна машины, а не с точки зрения пользователя этой инфраструктуры.

Если покопаться в других статьях бюджета, то увидим, что и здравоохранение, и образование уходят в стройку. Собянинская мэрия обожает стройки, бессмысленные по своему содержанию. Это благоустройство ради благоустройства, которое не несет качественных изменений. Мы меняем старые бордюры на новые, а конфигурация этих бордюров и реальный пользовательский опыт принципиально не меняются. Потому что у чиновников нет задачи сделать хорошо — у них есть задача освоить бюджет.

«Плевать я хотела на тех, кто считает, что женщина чего-то не может»

Я долгое время не считала себя феминисткой. Думала, что история типа «я не могу чего-то добиться, потому что я женщина и меня дискриминируют», — это не про меня. Плевать я хотела на тех, кто считает, что женщина чего-то не может, не должна или что я не могу достичь какой-то высоты. Теперь я понимаю, что это как раз и есть феминизм. Он бывает разных форм, цветов и видов.

Не скажу, что в российской политике есть какой-то особый сексизм, отличающийся от общечеловеческого. Он, конечно, есть — с дурацкими сальными шуточками я встречалась не раз. Был смешной эпизод, когда в начале моего депутатства один из единороссов подошел ко мне с обращением «Даша». Я обернулась и обратилась к нему так же фамильярно, на «ты», он сразу отпрянул. Теперь всегда говорит «Дарья Станиславовна».

Гендерного равенства в России пока нет. Хотя если посмотреть на состав Мосгордумы, там женщин и мужчин примерно поровну, сорок на шестьдесят. То есть сказать, что это только мужской мир, нельзя. Женщины в нем самые разные. Есть Елена Николаева, которая выходила и говорила: «Ах, я хочу быть за сильным мужчиной, чтобы опереться на него». Она депутат-единоросс, богатая женщина, и рассказывает нам, что хочет быть «за мужчиной». По-моему, это немного лицемерно: мне кажется, она ни на кого не опирается, а делает все сама. Как бы я ни относилась к ее взглядам и способам построения политической карьеры, все равно это человек, который сам занимается своей жизнью, никого не слушается и ни от чего не прячется.

Идея, что «мужчина голова, а женщина шея», мне совершенно не близка. Я рассматриваю своего мужа как партнера по жизни.

Мы два взрослых, самостоятельных, равноценных человека, которые приняли решение идти по жизни вместе и помогать друг другу содержать общее хозяйство и дом. Мы разделяем домашние обязанности по принципу, кому что проще и кто что умеет делать. Например, я готовлю, потому что люблю это занятие и у меня неплохо получается, но не потому что у меня половые органы определенного сорта.

Иногда я шучу: «Мужчина, решай за меня!» Кому-то может быть легче ничего не придумывать самой, а сказать: «Я женщина и жена, у меня есть задачи по списку, я буду их выполнять как образцовая жена». Человек имеет право на такое самоопределение. Если женщине в такой модели комфортно, если ей так проще и понятнее, это не проблема. Но мне кажется, что когда мы помещаем себя в заданные рамки и применяем модели вне зависимости от того, подходят они нам или нет, мы себя обедняем. Мне проще нанять клинера, чем самой выполнять то, что считается женскими обязанностями, — наводить чистоту по углам с тряпкой.

В первую очередь я оппозиционерка, либералка, урбанистка, а еще я женщина, но для меня это не главное в том, что я транслирую. То, что я женщина, — просто факт.

«Нет школы, где учат быть депутатом»

Когда у меня был обыск во время московских протестов в 2019 году, главным для меня оказалось то, как с этим справились мои близкие. Я горжусь и восхищаюсь ими всеми. Мой муж Миша вообще герой: так сложилось, что он единственный был в квартире и присутствовал при обыске. Мы с ним приехали к моей маме поужинать, а потом мы с мамой ненадолго отлучились. И в этот момент в квартиру ворвались. Мы связались с адвокатом. Он сказал, что нам не надо туда ехать, делать там нечего. Миша умудрился вести в фейсбуке стрим обыска. Видимо, попался следователь, который был не очень прошарен по политическим делам. Я периодически заходила в стрим убедиться, что все живы, стены стоят, кошки на месте. Это было отвратительно.

Вообще в 2019 году было тяжело. Я, честно говоря, после окончания выборов надеялась на несколько недель в отпуск свалить. А тут — ой, я выиграла.

Дальше нужно было разбираться, получать депутатский мандат, осваиваться в Думе, нанимать помощников. Были избраны четыре депутата-яблочника. Я и Максим Круглов — впервые. И Бунимович с Митрохиным, которые раньше депутатствовали, но это было давно. Больше десяти лет не было нашей фракции в Мосгордуме. Я не очень понимала, как это все работает. Нет школы, где учат быть депутатом. Единственный способ научиться — это избраться и начать.

Это сейчас я уже знаю ход заседания: в какой момент нужно включиться, в какой можно немного отвлечься. А первое время, пока все не проникло под кожу, ты все время в напряжении и следишь, чтобы тебя не обманули, не заболтали какую-то часть заседания. На бытовом уровне Мосгордума оказалась достаточно комфортным местом. Вначале даже были либеральные вольности. Например, когда мы только избрались, можно было привести с собой в здание любого человека. Депутат мог сказать: «Этот человек со мной» — и пройти с ним мимо поста охраны. Все было хорошо, пока не пришел Навальный. Елена Шувалова взяла его за ручку и провела мимо охраны, чем вызвала большой переполох на всех этажах Мосгордумы. После этого такую вольность прикрыли.

С другой стороны, я обнаружила, что аппарат Мосгордумы огромен, это неимоверное количество чиновников. В одном здании, бóльшую часть которого занимает зал заседаний, сидят депутаты. У каждого депутата есть помощники. Есть еще специальные люди, которые носят бумаги между кабинетами. Хотя все документы есть в электронной системе, они все равно дублируются бумагой, потому что так положено. А еще есть целое отдельное здание, где сидит только аппарат, чиновники, которые обслуживают Мосгордуму. И траты, которые совершает Дума, совершенно безумны: 180 миллионов на депутатские машины, 2,7 миллиона на срезанные цветы, миллион на обработку фотографий в фотошопе и так далее.

«Если не я задам Собянину вопросы о политзаключенных, то кто?»

Среди единороссов есть разные люди. Есть главные спикеры, лица партии — Шапошников, Семенников. Достаточно неприятные люди. Есть системные депутаты с более человеческими лицами. А есть депутаты, которым все это нафиг не нужно. Они просто приходят и жмут на кнопку. Большинство единороссов такие. Я о них даже ничего плохого сказать не могу, кроме того, что они занимают чужое место.

Вне зала заседаний мы с ними не контактируем, не общаемся. Если видим друг друга в коридорах, вежливо здороваемся. Впрочем, и в зале заседаний открытых конфликтов у меня не было. Я человек миролюбивый и стараюсь со всеми вежливо общаться, даже если я не согласна, а мой оппонент — неприятный единоросс.

Иногда, правда, хочется взять молоточек и постучать им по головам. Сказать: «Алло, доброе утро. Там есть кто дома? Можно поговорить?»

Очень раздражает эта глухая стена обороны, когда единороссы прикидываются шлангом и просто тебя игнорируют. С другой стороны, я уже привыкла, такая у них работа дурацкая, что с них взять. Главное — подавать правильный пример, самой быть хорошим депутатом. Выступать от сердца, говорить то, что считаю нужным, голосовать так, как считаю нужным.

Единороссы сильно скованы внутрипартийной дисциплиной. Жаркие дискуссии у нас бывают с коллегами из других фракций — с коммунистами, например. Это люди, до которых есть шанс донести свою точку зрения. А единороссы не самостоятельны. Они обслуживают интересы мэрии и не свободны в своих действиях. Убедить в частном разговоре их можно, но на результатах голосования и публичных высказываниях это не скажется.

Спорим мы, например, по поводу платных парковок. Весь мир давно пришел к консенсусу относительно того, как работает платная парковка и зачем она нужна. Но некоторые уважаемые коллеги продолжают настаивать на том, что нужно дать людям право бросать машину бесплатно там, где им хочется, — вот, мол, настоящая забота о народе. Я им говорю: «Ребят, вы в курсе, что эти люди — меньшинство? Вы пытаетесь сделать плохо большинству в угоду меньшинству, это не совсем про народ».

Или вот: меня часто спрашивают о радужном флажке на рабочем столе. У нас считается, что если ты будешь выступать за права ЛГБТ-людей и поддерживать ЛГБТ-комьюнити, то тебя тут же закидают помидорами и твой рейтинг опустится ниже плинтуса. Это полная чушь. В России живут совершенно нормальные люди с нормальными взглядами, а гомофобию насаждает государство. Думаю, что если вдруг завтра — гипотетически — в Госдуме предложат разрешить однополые браки, на улицу выйдет условное «Мужское государство» — сотня-две странных людей. И все. Поскольку у нас не работают демократические принципы, люди не могут показать свое отношение к какому-то вопросу через выборы. Из-за этого становятся видны разные фрики. Но если посмотреть, сколько у них подписчиков, то это лишь несколько десятков тысяч на всю страну. Это маленькая группа активистов, которая умудряется эффективно транслировать свои идеи во внешний мир и устраивать большую бучу. А у нас нет механизма, чтобы показать волю большинства.

Мы все-таки пытаемся влиять на повестку. Государство, каким бы кривым оно ни было, все равно вынуждено прислушиваться к своим гражданам. Главное — разрушить информационный монолит. Поэтому должны быть депутаты с другой точкой зрения. Если не я буду задавать Собянину вопросы о политзаключенных, то кто? Это моя задача. Иногда бывает стремно. Поначалу вообще выходить на трибуну было страшновато. Но это тренируется.

«Единственный способ что-то поменять — делать это самим»

Футболка «Обнулись» пришла мне в голову случайно. Я увидела у кого-то эту картинку и сказала: «О! А давайте напечатаем на футболке». Мы вечером перед заседанием искали типографию, нам прислали сначала не в том размере. Параллельно мы готовили 50 поправок к Конституции. Это было коллективное творчество, мы гоготали в голос, старались придумать поколоритнее. Наш штатный политолог гуглил титулы всевозможных авторитарных лидеров. Великое солнце, яркая звезда. Обсуждали, какие мемы мы еще помним. Это был безумный сборник самой разной дичи. Его еще надо было правильно оформить, мой юрист Петя долго этим занимался. И оно того стоило. Единороссы целый час бегали, не знали, что с этим делать. Пытались меня через других депутатов убедить снять поправки.

С Конституцией был грустный, унылый цирк. Политическое шоу Путина и его единороссов. Великий, могучий правитель обнуляет Конституцию, а мы ему подпеваем, восхищаясь тем, какой он мудрый и замечательный. Этот стройный хор надо было разрушить. Можно было просто выйти и сказать, что все это ужасно. Такие выступления были. Но мне казалось, что в этот абсурд надо налить ведро бреда, чтобы довести до полного идиотизма.

Я против Путина. Он меня не устраивает: его взгляды, стиль управления, весь он целиком. Я хочу другого президента и не боюсь об этом говорить. Страхи порождают самоцензуру. Позволяя им себя захватить, мы сами затыкаем себе рот.
На этом и держится авторитарная система.

Россия сама себя не изменит. Единственный способ что-то поменять — делать это самим. Чтобы приблизить прекрасную Россию будущего, каждому гражданину в меру своих способностей, сил, времени и энергии нужно каждый день что-то для этого делать. Пускай что-то совсем маленькое — можно просто быть честным человеком, ходить на выборы, голосовать за своих кандидатов. А можно агитировать, донатить, проявлять гражданскую активность. Не нужно думать, что стоит сказать «Путин меня не устраивает», как сразу приедет минивэн и заберет вас в застенки ФСБ. Громкие уголовные дела и преследования работают на то, чтобы вселить в нас этот страх. Не надо бояться.

У меня периодически возникает сильная усталость, желание залезть под стол и просто ничего не делать, сказать «у меня лапки». Но это нормальная человеческая усталость, сигнал о том, что пора в отпуск. А вообще я чертовски люблю то, чем занимаюсь. Мне нравятся города, мне нравится политика, мне нравится быть депутатом, это классно. Я бы хотела остаться в России. Застать то самое будущее с устойчивой демократической политической системой, с устойчивыми институтами и с гуманным подходом к повседневной жизни людей. Я бы очень хотела это увидеть.

Серия «Влиятельные» рассказывает о женщинах, которые меняют общественный ландшафт в России и занимают активную жизненную позицию. «Влиятельные» — о тех, кому удается созидать и приближать перемены.