«Нет ничего особенно хорошего в размножении по принципу “лишь бы было”» Ася Казанцева* — о преследованиях, выживании и материнстве в современной России

В начале года популяризаторка науки Ася Казанцева вынужденно покинула Россию: лекции научной журналистки на тот момент уже стали отменять, но последней каплей стал слив ее адреса, а также перспектива уголовного дела. Опасаясь за свою семью, Ася уехала в Грузию. А вскоре ее включили в список «иноагентов».

«Гласная» поговорила с Асей Казанцевой о вынужденной эмиграции, а также обсудила последние инициативы и заявления политиков на гендерную тематику. Обоснованы ли с научной точки зрения призывы рожать как можно раньше? И как на беременность и потомство влияет война?

«Мною заинтересовалась зет-общественность»

— 12 апреля, в День космонавтики, вас объявили иноагентом. Насколько это было неожиданным для вас? С какими последствиями статуса вы уже столкнулись? 

— Закон об иноагентах в России нарочито размытый, под него можно подвести примерно кого угодно. В последней его редакции уже не нужно получать иностранное финансирование — достаточно «находиться под иностранным влиянием» в трактовке Минюста. Никто не понимает, что конкретно это значит. Читать зарубежные научные исследования? Релоцироваться в Грузию? Заказывать суши?

Сложившаяся правоприменительная практика такова, что иноагентами объявляют тех людей, которые Минюсту не нравятся. Про меня, например, на его сайте в качестве обоснования написано, что я выступала против СВО. Тут не поспоришь: я действительно считаю, что вторжение в Украину — величайшая катастрофа для России.

Статус иноагента создает множество удобных поводов для штрафов и уголовного преследования, делает почти невозможной работу в России, подразумевает огромное количество бессмысленной отчетности. Это именно инструмент преследования несогласных, который не мог бы существовать в таком виде, если бы наши законодатели потрудились хоть как-то соотноситься с нашей же Конституцией.

— Вы уехали из России в Грузию после того, как депутат Госдумы Андрей Луговой выложил в своем телеграм-канале ваши контакты и домашний адрес. Или были другие тревожные звоночки?

— Много всего было. С самого начала войны существовали две линии давления. Государство я интересовала как рядовой гражданин Анастасия Казанцева, задержанная на митинге в первый день войны. В связи с этим моя фотография была внесена в систему распознавания лиц «Сфера». Впоследствии в дни, когда дорогое отечество ожидало каких-то протестов, меня несколько раз задерживали в метро, а еще полиция приходила ко мне домой на всякого рода профилактические беседы. 

С другой стороны, зет-общественность живо интересовалась мною как научным журналистом Асей Казанцевой, не ленилась отслеживать анонсы моих выступлений и регулярно отправляла площадкам письма с угрозами, требуя не проводить мероприятия с моим участием. 

Поэтому с лета 2022 года мои лекции проходили в тайных местах. Адрес и день проведения сообщали только тем, кто купил билеты.

В середине декабря 2023-го под давлением зет-общественности сразу несколько площадок отменили презентации моей новой книжки. 

Со всем этим мне удавалось более-менее благополучно сосуществовать до конца 2023 года, когда эти две линии давления — со стороны государства и со стороны хейтеров — стали сливаться в единый мощный поток. Началось действительно с того, что депутат Луговой опубликовал три адреса из базы данных «Яндекс Еды», на которые я в разное время заказывала доставку пиццы, с призывами пойти лично со мной разобраться. 

Я тут же дала несколько интервью, в которых сказала, что жили мы только по одному из них и довольно давно. Нюанс был в том, что «довольно давно» на тот момент составляло полтора часа. Когда я почитала у Лугового комментарии [в телеграм-канале] о том, что именно общественность хочет сделать со мной и моим младенчиком, в течение суток сняла квартиру на другом конце города и переехала. 

По-прежнему планировала оставаться в Москве. Но в середине января паблик Readovka с двумя с половиной миллионами подписчиков и государственный телеканал «Россия 24» выпустили сюжеты о том, что якобы я финансирую ВСУ, призываю к этому других и что бдительные граждане уже направили об этом обращение в Следственный комитет.

Тогда я сильно удивилась, потому что не помнила, чтобы, живя в России, призывала финансировать ВСУ. Я человек неосторожный, но не совсем безумный. 

Но оказалось, что в декабре 2022 года я репостнула текст своей коллеги, научного журналиста Насти Травкиной, о моральных выборах, которые ставит перед нами война. И в нем действительно было одно предложение о том, что нужно помогать Вооруженным силам Украины. 

В тот момент я недооценила потенциальную опасность этого события. Видимо, не очень хорошо соображала: малыш был маленький и не спал, а няни у нас еще не было. Но вот какой-то внимательный человек сразу сделал скриншоты того поста, больше года их берег и, когда атмосфера достаточно накалилась, дал им ход.

Дружественный адвокат сказал, что есть две новости: плохая и хорошая. Плохая в том, что этот репост можно подвести под большое количество статей, вплоть до измены родине, за которую дают пожизненное заключение. Женщинам обычно пожизненное не дают, но сидеть в тюрьме 20 лет тоже не очень приятно. 

А хорошая новость в том, что, скорее всего, меня не хотят сажать и делать очередной героической жертвой режима — иначе бы не стали предупреждать по федеральному телевидению. Задача скорее была напугать, дискредитировать и выдавить из страны.

У меня должны были быть еще две публичные лекции, но тут и они отменились, потому что площадки получили много звонков с угрозами. Так что все закрутилось очень быстро: 18 января я узнала, что я предатель родины, а 21-го мы с моей дочерью и чемоданом детских книжек улетели в Тбилиси.

Я бы еще подумала, конечно, а вдруг не посадят, вдруг еще можно остаться на родине, но, поскольку у меня маленький ребенок, риск уголовного дела был неприемлем. Полуторагодовалому ребенку не объяснишь, что родина важнее. Ему от матери нужна гарантия, что она будет с ним неразлучна.

— Как вы думаете, зачем властям преследовать популяризатора науки?

— У меня открытая антивоенная позиция, а государство давно взяло курс на то, чтобы таких людей, особенно лидеров мнений, в лучшем случае заставлять заткнуться, в худшем — сажать, в промежуточном — выдавливать из страны. Просто до меня в какой-то момент дошли руки. Если бы я была более известна и собирала стадионы, то дошли бы раньше. 

«Нас и так восемь миллиардов»

— Я хотела бы обсудить с вами пронаталистские заявления российских властей. Накануне 8 марта депутат Госдумы Виталий Милонов сказал, что беременность — лучший подарок женщине на этот праздник. О том, нужно ли при этом спрашивать ее мнение, он умолчал. Вопрос: если женщина по какой-либо причине рожает нежеланного ребенка, что будет с ней и ребенком в будущем? Что на этот счет говорит наука?

— Ничего хорошего. Есть, например, большое исследование последствий отсутствия доступа к абортам в Чехословакии в шестидесятые годы. Тогда прерывать беременность было можно только по решению специальной комиссии, которая определяла, достаточно ли тяжелая жизненная ситуация женщины. 

Были те, кому в аборте отказали дважды: сначала в районной комиссии, а потом на апелляции в региональной. Некоторые нашли нелегальные, опасные для жизни способы избавиться от беременности. 

Но у тех, кто все же родил, дети в дальнейшем хуже учились и социализировались, с возрастом испытывали больше проблем в отношениях и поиске работы. В возрасте старше 30 лет 14% из них обращались к психиатрам с жалобами на ментальные нарушения или попадали в психиатрические больницы. В обычной выборке этот показатель не превышал 1%.

— Какие факторы тут важнее — биологические или социальные? То есть, условно, детский мозг плохо развивался еще в утробе, потому что мать не могла себе позволить качественно и разнообразно питаться или потому что ребенок недополучил любви после рождения?

— Играют роль оба фактора, но особенно важно, что ребенок нежеланный и поэтому недополучает любви, которая нужна младенцу как воздух. Конкретно в том исследовании авторы отмечают контраст в семьях с одним ребенком или с несколькими. 

Если вы единственный и желанный ребенок, то получаете горы внимания и заботы и в среднем вырастаете более благополучным, чем те, у кого есть братья и сестры. А вот если вы единственный и нежеланный ребенок, то это означает, что ваша мама в принципе не хотела быть матерью (и больше не допускала таких ошибок). И у вас не было сиблингов, от которых вы могли бы дополучать душевное тепло. Именно единственные дети оказывались особенно неблагополучными.

Условия в раннем детстве важны, они влияют на всю последующую жизнь. Как мозг сформировался, таким он и будет. Если беременность и раннее детство протекали на фоне сильных стрессов, если ребенок не получал доброжелательного внимания от взрослого, необходимого как воздух, то это скажется на строении и работе амигдалы (зоны мозга, связанной со страхом), коры и гиппокампа (связанных с обучением и памятью), а также на реактивности гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси, определяющей собственную реакцию ребенка на стресс.

Можно тут придумать метафору с корабликом. Допустим, ваш кораблик плывет от Европы к Америке через Атлантический океан. Если он в начале пути отклонится на три градуса, то приплывет в Гренландию или в Южную Америку. А если в конце — то просто в другую гавань на восточном побережье Штатов. То же самое с жизненным путем человека. Чем раньше с нами произойдет какое-либо хорошее или плохое событие, тем сильнее оно повлияет на жизнь.

— В начале марта вице-премьер Татьяна Голикова заявила, что россиянки заводят детей в основном после 26 лет, тогда как самый подходящий для этого возраст — в промежутке между 18 и 24 годами. С точки зрения науки что тут правда, а что нет? 

— Здесь идет речь о конфликте биологического и социального. С биологической точки зрения качество яйцеклеток с возрастом действительно падает. В среднем это снижение начинается в районе 35 лет и быстро прогрессирует после 38–40. Конечно, 24 года, о которых говорит Татьяна Голикова, здесь ни при чем — у женщин, которые родили в 30 лет, дети не менее здоровые, чем у тех, кто родил в 24.

С социальной точки зрения чем позже женщина заводит ребенка, тем лучше. 

У нее, вероятнее, будет больше денег, возможности нанять няню и меньше «штраф за материнство» — тех, кто рожает после 30, он затрагивает гораздо слабее, а может и вовсе не проявиться, потому что к тому моменту уже заложен фундамент, есть больше гибкости в карьере. Психологически женщина тоже будет лучше готова к материнству, что благотворно отражается на развитии ребенка. 

В идеале первого ребенка неплохо завести в возрасте около 30 лет — это точка хорошего жизненного баланса между социальным и биологическим. 

— Но многие люди и в 30 лет не чувствуют себя готовыми.

— В такой ситуации, конечно, никого рожать не надо! Дети — это большая радость, если они запланированные и желанные. А если нет, то это очень тяжело для матери, соответственно, печальнее живется и ребенку. И неясно, какой смысл. Нас и так восемь миллиардов.

Существенно, что в биологии размножения есть два аспекта. Способность зачать ребенка действительно быстро снижается с возрастом, и после 40 лет примерно у половины женщин уже не получается забеременеть обычным путем, да и с помощью ЭКО далеко не всегда. Но вот способность выносить ребенка в матке сохраняется дольше — это вполне доступно здоровой женщине и в 45 лет, и даже позже. 

И современная медицина умеет разделять во времени эти два события. Если женщина между 30 и 35 годами все еще не чувствует готовности к детям, но предполагает, что захочет их позже, то она может пройти цикл гормональной стимуляции и заморозить яйцеклетки, а лучше эмбрионы, если есть с кем. Это не дает полной гарантии, что завести ребенка после 40 лет удастся, но все же серьезно увеличивает шансы.

— Но позволить себе такие обследования — а значит, суперосознанную, запланированную беременность — могут далеко не все. При этом государство считает своим идеалом многодетную семью. Перед выборами Владимир Путин пообещал женщинам с детьми множество новых социальных выплат. Видят ли ученые разницу между матерями, которые зависят от господдержки, и теми, кто нет?

— Это надо спрашивать у представителей социальных наук! Я думаю, что если женщина полностью зависит от господдержки, то она становится более лояльной государству: и голосовать будет, за кого скажут, и протестовать вряд ли пойдет, когда ее мужа или выросших детей заберут в армию. 

Так что, возможно, это в интересах государства, чтобы рожали молодые или незрелые люди, не успевшие встать на ноги и обрести независимость мышления. 

Те, кто стал родителями во взрослом возрасте, думаю, в среднем воспитывают своих детей более независимыми и скорее найдут способ уберечь их от «Разговоров о важном». Неудивительно, что государству не нужны дети таких, как я, и нас выдавливают из страны. Хотя, если бы не выдавливали и не было бы войны, я бы еще кого-нибудь родила: мне понравилось.

«Угораздило же родиться у популяризатора биологии!»

— Вы много раз говорили, что вам понравился процесс беременности и рождения ребенка. Что стало самым большим открытием?

— Я недооценивала, насколько эволюция нас к этому готовила. Материнство дается мне гораздо проще и происходит намного приятнее, чем я могла вообразить.

С рациональной точки зрения в размножении нет особенного смысла, есть масса других интересных способов инвестировать время и силы. Но эмоционально это комфортное занятие — ну, конечно, если вам повезло (и если вы были к нему готовы). Эволюционные биологи, кстати, учат, что привязанность к детенышам имеет на биологическом уровне много общего со свеженькой взаимной романтической влюбленностью — собственно, наша способность к последней и возникла на базе тех же нейронных и гормональных механизмов. Так что это неплохой способ вообразить себе, чего ожидать.

С ребенком, конечно, много трудностей. Но прелесть в том, что ни одна из них у здорового ребенка не продолжается долго, и все проходят сами собой. 

Сегодня вы страдаете от колик, завтра — от зубов, послезавтра — от попыток ребенка что-нибудь на себя уронить, но все это улучшается со временем. 

А поскольку наш мозг реагирует не на количество сложностей, а на тенденцию к их снижению или изменению, эти перемены служат постоянным источником позитивного подкрепления для родителей.

— Как я поняла, в своей новой книге вы приходите к выводу, что в 2024 году в России можно и даже нужно рожать. Так ли это и как вы это объясняете?

— Ну что вы! Я в принципе никому не говорю, рожать или нет, и уж тем более никого не призываю рожать в России 2024 года. Я как раз думаю, что это сомнительная идея. Книжка у меня научно-популярная, опирается она в основном на западные исследования мирного времени, а текущую политическую ситуацию я комментирую все-таки как частное лицо.

Мне в целом кажется, что хорошо заводить ребенка, когда мы предполагаем, что его жизнь будет лучше или по крайней мере не хуже, чем наша собственная. Сейчас мы никакому ребенку не можем этого пообещать, и непонятно, когда сможем. За себя я парадоксальным образом рада, но если бы я не была беременна к тому моменту, то, очевидно, не стала бы никого заводить. 

Если ребенок уже существует, то для человека, который его рожает, растит и воспитывает, это хорошо. Дети — сильный инструмент заземления, привязки к реальности и источник положительных эмоций. Из-за войны все мы утратили способность планировать будущее, а дети — это живое воплощение будущего, которое остается [с нами], несмотря на то что все остальное сломалось.

— Вы упомянули, что научно-популярная литература в основном отражает реальность в мирное время. Есть ли исследования о том, что происходит с женщинами и маленькими детьми в войну, в период ЧС?

— На потенциальную опасность человек отвечает выбросом гормонов стресса, в первую очередь кортизола и адреналина. С точки зрения биологии стресс — это измеряемая физиологическая реакция.

В некоторой степени организм плода защищен от гормонов стресса благодаря плаценте. Она содержит ферменты, которые расщепляют кортизол и препятствуют тому, чтобы он поступал к плоду. Но если стресс очень сильный, то защитные инструменты не справляются.

К тому же гормоны стресса неблагоприятно отражаются на организме самой женщины. В частности, адреналин способствует повышению артериального давления, что нехорошо для беременности. А еще он ведет к перераспределению потока крови от плаценты в сторону более жизненно важных органов (мозга и мышц матери).

Соответственно, сильные протяженные стрессы повышают вероятность преждевременных родов, а также нарушают полноценное развитие мозга плода, потому что он недополучает кислорода и питательных веществ.

В 1998 году в Канаде случился ледяной шторм. Из-за серии сменявших друг друга похолоданий и потеплений обрушилось много вышек электропередачи. Большие районы, где жили миллионы человек, остались без электричества, некоторые даже на несколько недель. Ремонтная техника не могла проехать по дорогам, которые завалили упавшие деревья. Многие люди были вынуждены ночевать вповалку в шелтерах без отопления.

Дети, которые родились вскоре после ледяного дождя, позже демонстрировали менее высокие результаты в тестах на интеллектуальное развитие. В двухлетнем возрасте они понимали на 10% меньше слов и на целых 30% меньше произносили сами, чем дети из контрольной группы. В пять лет показывали на 10 пунктов меньше в тестах на IQ для маленьких детей.

Хорошая новость состоит в том, что мозг не перестает развиваться после рождения ребенка. Постоянно вылизывая или обнимая своего малыша, мама-мышка или мама-женщина в значительной степени компенсирует эффекты стресса, пережитого во время беременности.

Так что своего ребенка я с рождения тискала непрерывно и от няни требовала того же. 

Деточка наша совершенно точно получила достаточно обнимашек и проявляет себя теперь как мизантроп и интроверт. Страдальчески возводит глаза к небу, мол, угораздило же родиться у популяризатора биологии, с рук не спускают, изверги, не дают поползти кошкин туалет поесть спокойно.

— Как на развитие плода до рождения и потом на ребенка может повлиять война?

— Есть исследования «голодной зимы» в оккупированных Нидерландах в 1944 году. Местные жители, предчувствуя скорую победу союзников, устраивали диверсии и проводили забастовки на железных дорогах, чтобы нарушить снабжение немецких войск. Немецкие войска за это мстили и блокировали доставку продовольствия. Несколько миллионов человек оказались в продуктовой блокаде. 

У детей, которых вынашивали в период «голодной зимы», в старшем возрасте была повышенная по сравнению со сверстниками склонность к сердечно-сосудистым заболеваниям и нарушениям обмена веществ. Особенно часто это встречалось среди детей тех женщин, которые голодали во время первого триместра беременности. То есть дело было не столько в недостатке питательных веществ, сколько в том, что голод стал сигналом для организма к перестройке экспрессии генов. Они начинали работать так, чтобы организм запасал максимальное количество питательных веществ. Когда впоследствии доступ к пище у ребенка восстанавливался, он переедал и был склонен к ожирению.

Интересно, что эти данные, полученные на нидерландских детях, не подтвердились на ленинградских, переживших блокаду. По крайней мере тех из них, кто дожил до девяностых. По-видимому, здесь работает принцип «не жили хорошо, нечего и начинать». В послевоенном Ленинграде, как и в блокадном, тоже было голодно. Изменения работы генов адаптировали организм ребенка и к этой ситуации. Но в подобных исследованиях сложно отделить последствия голода от, например, эмоционального стресса или отсутствия медицинской помощи.

— По ходу нашего разговора может показаться, что в биологическом дискурсе материнство — это естественное предназначение женщины. Где тогда лежит граница между биологией и биологическим детерминизмом?

— Не все то хорошо, что естественно. Полиомиелит и младенческая смертность в некотором роде тоже предусмотрены природой. У каждого из нас есть масса возможностей, которыми мы не воспользовались. Не стали музыкантами или художниками, например. Если у тебя от природы хорошее пространственное мышление, должна ли ты стать инженером? Это неплохо, но не обязательно.

Дети — это сложно. Они требуют большого родительского вклада. 

Нет смысла рожать детей, если есть основания опасаться, что они станут бедными, глупыми и несчастными. Есть смысл, если вы предполагаете вырастить их благополучными. 

На самом деле для государства тоже нет ничего особенно хорошего в том, чтобы рождалось много детей, если мы говорим о размножении по принципу «лишь бы было». Те, кто не получает образования, имеет психологические травмы, склонен к общественно опасным действиям, сидит на пособиях или выполняет низкоквалифицированную работу, которую вскоре возьмут на себя роботы, — это нагрузка на социум, а не благо. 

В постиндустриальном обществе важно не количество людей, а человеческий капитал. Люди, которые выросли в благополучных условиях, будут проектировать роботов, зарабатывать много денег и тратить их на благотворительность, в том числе на достойную оплату труда тем, кого роботы пока заменить не могут, и общество в целом будет развиваться и процветать.

* Признана Минюстом «иноагентом».