«Это Польша, а не Ватикан!» Как польские активистки борются за право на аборт — и побеждают, несмотря на сохранение формального запрета

В июне 2023 года жители более 70 польских городов вышли на уличные протесты после смерти беременной женщины, которой врачи отказали в аборте, несмотря на угрозу жизни. Польша входит в пятёрку европейских стран с самым репрессивным абортным законодательством. После 2021 года здесь осталось только два основания для прерывания беременности: угроза жизни женщины или зачатие в результате насилия. Специально для «Гласной» гендерная исследовательница Анна Ефимова рассказывает, как польские фем-активистки создали систему поддержки репродуктивных прав женщин.

Глава 1. Сексуальная контрреволюцияГибель Дороты Л.

В мае 2023 года 33-летняя Дорота Лалик навещала родных в городе Новы-Тарг на юге Польши. Женщина была на пятом месяце беременности и уже выбрала ребенку имя — будущего сына решили назвать Войтеком.

В воскресенье, 21 мая, у Дороты внезапно отошли околоплодные воды. Дежурные врачи акушерского отделения больницы в Новы-Тарге, куда срочно доставили женщину, заверили: угрозы плоду нет, беременность удастся сохранить. Главное — соблюдать постельный режим, а чтобы стимулировать отток вод, лежать ногами вверх. Но к 23 мая самочувствие Дороты ухудшилось: появились головная боль, рвота — анализ крови показывал воспаление, но врачи лишь выписали пациентке парацетамол от головной боли.

Ночью состояние Дороты стало критическим. Согласно медицинской выписке, к утру 24 мая у пациентки развился септический шок, а к 5:20 врачи установили гибель плода. Медики связались с профессором Хубертом Хурасом, воеводским консультантом по акушерству и гинекологии. Тот рекомендовал немедленно удалить женщине матку вместе с мертвым плодом, но было поздно. В 9:39 Дорота скончалась от сепсиса.

«Драконовский закон»

Польские правозащитники сообщают как минимум о пяти случаях гибели женщин из-за осложнений в ходе беременности только за последние два с половиной года. Ситуация ухудшилась после введения запрета на прерывание беременности даже при тяжелых патологиях плода. Такую поправку в январе 2021 года внесли по инициативе правящей партии «Право и справедливость» (Prawo i Sprawiedliwość). Именно на основании тяжелых патологий плода в Польше проводили 98 процентов абортов. Теперь женщины могут прервать беременность только в двух случаях: если зачатие произошло в результате насилия или инцеста, а также если вынашивание ребенка угрожает жизни и здоровью матери.

Польша входит в пятерку европейских стран с наиболее репрессивным репродуктивным законодательством в Европе. Причем такая ситуация сохранялась почти 100 лет. Только период с 1956 по 1993 год, когда в стране были разрешены аборты по социальным показаниям, был исключением.

Смерть Дороты — не первый случай гибели женщины, которой отказали в прерывании беременности даже при угрозе здоровью. Последние инциденты во многом схожи. Обычно это молодые женщины, которые ожидали первого ребенка. Они обращались в больницу с жалобами на температуру и головную боль, но врачи игнорировали симптомы воспаления. В некоторых случаях медики устанавливали гибель плода, но не провоцировали преждевременные роды, которые, вероятно, могли бы спасти пациентке жизнь. Например, так было с 30-летней Изабеллой и 37-летней Агнешкой в 2021 году.

Медицина авторитета

У такого поведения врачей есть несколько причин. Польская система здравоохранения чрезвычайно иерархична — и нередко доказательную медицину (evidence-based medicine) здесь подменяет медицина авторитета (eminence-based medicine). Последнее слово остается за главным врачом или воеводским консультантом, в то время как дежурные врачи редко принимают окончательное решение, не желая брать на себя ответственность за аборт. Их опасения нередко безосновательны, но в иерархической системе медики предпочитают не рисковать.

Согласно польскому законодательству, стимуляция преждевременных родов может расцениваться как прерывание беременности, а действия врачей — как «пособничество» незаконному аборту, который карается тремя годами лишения свободы. Однако закон сформулирован так, что обвинить в «пособничестве» могут не только врачей, но и активисток, которые доставляют польским женщинам из-за границы средства экстренной контрацепции.

При этом врачи неоднократно бездействовали, даже когда возникала угроза жизни женщины, а это как раз прямое нарушение закона.

В случае с Доротой протоколы нарушались неоднократно, считает юристка семьи погибшей Йоланта Будзовска. Врачи утаили от Дороты, что шансы сохранить беременность при диагностированном маловодье обычно минимальны. Они оставили без внимания симптомы воспалительного процесса, а также не провели дополнительных обследований, хотя известно, что при маловодье высок риск развития инфекции и сепсиса, несущих угрозу жизни.

В трагической статистике гибели женщин прослеживается еще одна закономерность: большинство пациенток умерло в больницах маленьких городов. Как правило, это были районные центры в сотнях километров от крупных агломераций. В них проживает 40 процентов населения Польши — это самый высокий показатель негородского населения в ЕС. И как раз эта категория составляет костяк электората правящей консервативной партии «Право и справедливость», которая форсировала ужесточение абортного законодательства. Кроме того, директор больницы, в которой погибла Дорота, оказался членом другой консервативной партии — «Солидарная Польша» (Solidarna Polska), которая последовательно выступала за запрет абортов и «защиту христиан».

Немалую роль в ограничении репродуктивных прав играет и католическая церковь, которая десятилетиями лоббировала ужесточение абортного законодательства (а в 1956 году выступала против их разрешения). В стране действует «оговорка по совести», которая позволяет врачам отказаться от проведения операции по религиозным убеждениям. В январе 2023 года по этой причине в двух государственных больницах небольшого городка в Подляском воеводстве в аборте отказали 14-летней девушке, изнасилованной собственным дядей. За прерыванием беременности пациентке пришлось обращаться к медикам в Варшаве.

Абортный туризм как польский феномен

Первая беременность Сильвии окончилась кесаревым сечением, поэтому ожидание второго ребенка было сопряжено с риском. Из-за рубца на матке сосуды плаценты вросли в стенку мочевого пузыря — это опасная патология, которая во всем мире считается веским основанием для прерывания беременности. Однако польские врачи предложили Сильвии «подождать и посмотреть, как будет развиваться плод». Женщина не стала рисковать — она обратилась в неправительственную коалицию «Аборт без границ». Активисты бесплатно помогли Сильвии сделать аборт в частной клинике в Нидерландах.

По данным организации «Аборт без границ», с октября 2021-го по октябрь 2022-го около 44 тысяч женщин из Польши смогли прервать беременность благодаря помощи активистов. Это на 10 тысяч больше, чем в 2020–2021 годах. Интересно, что государственная статистика за тот же период упала в 10 раз. Согласно ей, в 2021 году в Польше провели всего 107 абортов, хотя годом ранее их было больше тысячи.

Судя по данным последнего отчета «Аборта без границ», 40 процентов обратившихся к правозащитникам женщин нуждались в операции из-за осложнения или патологии в развитии плода. После поправок 2021 года прервать беременность на этих основаниях в Польше пациентки уже не могли.

Ева работает в польской службе поддержки канадской организации «Женщины в сети» ( Women on Web) — одной из 10 НКО, которые в 2019 году объединились в международную коалицию «Аборт без границ». На гранты стран ЕС и частные пожертвования коалиция предоставляет женщинам из Польши доступ к аборту дома и в других странах.

Ежедневно Ева получает три-четыре запроса на помощь — заявки приходят через форму на сайте. Далее активистка собирает анамнез для врачей, которые проверяют уже готовую заявку. «Мы задаем примерно те же вопросы, что и врач на консультации по прерыванию беременности, — объясняет она. — Спрашиваем, когда закончилась последняя менструация, какие есть диагнозы и жалобы — например, было ли у пациентки в прошлом кесарево сечение, и если да, то почему».

На основе анамнеза выбирают процедуру аборта — медикаментозный или хирургический. Организация ежегодно вывозит тысячи пациенток на хирургический аборт в европейские страны с либеральным абортным законодательством. Таблетки для медикаментозного аборта, которые позволяют провести процедуру без хирургического вмешательства, женщины обычно получают по почте и принимают дома самостоятельно.

До трех лет за доставку таблеток

Польский закон не предусматривает наказания для женщины, которая перенесла аборт. Однако недавний случай Йоанны из Кракова, который в июле спровоцировал серию протестов по всей Польше, говорит об обратном.

Женщина приняла таблетки для медикаментозного аборта, а через неделю позвонила своему психиатру, поскольку испытывала тревогу и стресс. При этом она уточнила, что решение об аборте приняла по причинам, не связанным с ментальным здоровьем. Однако во время звонка, несмотря на возражения Иоанны, психиатр вызвала скорую помощь — из-за «суицидального состояния» пациентки, которая ко всему прочему «сделала аборт». Вместе с врачами домой к женщине приехала полиция (так положено в случае, если есть угроза самоубийства).

Полицейские проигнорировали тяжелое состояние женщины и сразу стали расспрашивать ее про аборт, а именно — где и у кого она купила таблетки.

В больнице они отобрали у Йоанны ноутбук, потребовали «снять всю одежду, сесть на корточки и прокашляться». Для такого «личного досмотра» они вызвали наряд женщин-полицейских, несколько раз проигнорировав требования врачей покинуть больничную палату.

Возбуждено дело сразу по двум статьям: подталкивание к суициду и подстрекательство, а также помощь в проведении аборта. При этом неизвестно, кого именно подозревают в преступлении. «Пособничество» в совершении аборта (в том числе медикаментозного) предполагает уголовную ответственность с лишением свободы до трех лет. В последние годы этот закон стал политическим — по нему за распространение препаратов для фармакологического прерывания беременности преследуют активисток. Однако обычно правозащитники замалчивают эти истории из соображений безопасности.

Так поступила Ева из «Женщин в сети», когда на нее завели уголовное дело по статье о «пособничестве». Из-за страха потерять основную работу, которая давала социальные гарантии и пенсию, активистка не пошла к журналистам. Ева отказалась комментировать, в каком году и по какой статье на нее завели дело, и также попросила не раскрывать ее фамилию. По словам активистки, уголовное дело заставило ее «действовать вдвойне осторожно».

Пока единственная польская активистка, которая намеренно придала огласке свое дело, — это 48-летняя Юстина Выджиньска, мать троих детей. Юстина уже 16 лет помогает женщинам получить доступ к безопасному аборту в рамках инициативы Aborcyjny Dream Team и «Женщины в сети», флагманов движения за репродуктивные права женщин в Польше.

Три года назад со второй организацией связалась женщина на 12-й неделе беременности — она испытывала тяжелый токсикоз и состояла в отношениях с абьюзивным партнером, из-за чего хотела сделать аборт. Юстина выслала девушке таблетки лично — хотя обычно в целях безопасности препараты отправляют активистки, врачи или фармацевты из-за рубежа. Но Юстина хотела оказать женщине срочную помощь и отправила таблетки по почте со своего адреса — таким образом на нее вышла полиция. По словам активистки, она не могла проигнорировать просьбу девушки, поскольку несколько лет назад сама была в похожей ситуации.

В 2023 году, после двухлетнего судебного процесса и серии протестов, Юстине вынесли относительно мягкий приговор — восемь месяцев трудовых работ. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграла масштабная транснациональная кампания в поддержку активистки, к которой было приковано внимание журналистов со всего мира: за делом Юстины следили в том числе BBC, The Guardian, CNN, The New Yorker и Amnesty international.

«Мартынка»: помощь украинкам в Польше

Вскоре после начала полномасштабного вторжения России в Украину сотни тысяч украинских женщин оказались в Польше. Специально для них украинская журналистка Настя Подорожная с нуля создала службу поддержки.

«Многие в тот период искренне хотели помочь [бежавшим от боевых действий], но были и те, кто хотел воспользоваться ситуацией», — объясняла она. Женщины оказались в наиболее уязвимом положении — в другой стране, часто без родных и близких, денег и знания языка. Точное количество случаев торговли людьми, сексуальной и трудовой эксплуатации украинских беженцев до сих пор не установлено.

Подорожная жила и училась в Кракове с 2014 года и однажды сама чуть не стала жертвой изнасилования. После она пыталась доказать польской полиции, что «это была не драка». Опираясь на свой опыт, Настя создала платформу «Мартынка» (Martynka) — сервис поддержки украинок в Польше в вопросах репродуктивного и ментального здоровья. По словам Евы из «Женщин в сети», благодаря «Мартынке» у украинок в Польше появляется доступ к информации, в которой без знания местных реалий почти невозможно разобраться самой. Проект публикует инструкции, как не стать жертвой похищения и сексуализированного насилия. Через бот в телеграме объясняет, как сделать аборт в Польше, написать в полицию заявление об изнасиловании, найти в чужой стране юриста, врача или переводчика и получить психологическую поддержку.

«У нас был случай, когда женщина заявила об изнасиловании и попросила психологическую помощь, а потом перестала отвечать. Была ситуация, когда девушка приняла психологическую помощь, но отказалась идти в полицию и начинать разбирательство. Тем, кто резко прервал общение, пишем спустя время снова. Мы не делим случаи на важные и неважные — выслушиваем всех», — рассказывает Настя, волонтерка проекта.

«Мартынка» стала посредником между украинками и польскими активистскими организациями. «Украинские женщины довольно осторожны — они не любят обмениваться электронными письмами, подробно рассказывать, что случилось и почему они нуждаются в аборте. Поэтому они пишут Насте [Подорожной] и предпочитают оставаться на связи именно с ней, а не с нами», — объясняет Ева.

Через коалицию «Аборт без границ», с которой «Мартынка» связывает женщин, с марта по октябрь 2022 года аборт сделали полторы тысячи украинок, уехавших в Польшу.

Глава 2. Протестная реакция Аборт как «вопрос общественной безопасности»

Более 20 лет многие польские феминистки принимали запрет абортов как данность. Как отмечает активистка из Кракова Вероника Щмегельска, до 2016 года феминистское движение в стране было активным, но немногочисленным. Ева из проекта «Женщины в сети» делится похожим наблюдением: на феминистских протестах в Варшаве набиралось максимум «до 100 человек, и все друг друга знали».

Весной 2016 года Вероника совместно с краковскими низовыми инициативами организовала свой самый успешный протест против ужесточения абортного законодательства. На него пришло около трех тысяч человек. Она вспоминает, как именно в тот момент осознала, что стигма вокруг абортов в польском обществе настолько сильна, что даже многие феминистки не считали нужным обращать на проблему внимание.

«Во время протеста к микрофону вышла одна из моих лучших подруг — тогда она ждала ребенка, ее маленький сын тоже был вместе с ней. Но рассказала она об опыте прерывания своей первой беременности много лет назад. Она никогда не делилась этим даже со мной — близкой подругой. Тогда я подумала: возможно, я как-то неправильно думаю об абортах?» — вспоминает Щмегельска.

Вероника не ожидала, что скоро протесты против ужесточения абортного законодательства станут самыми массовыми в истории современной Польши и побьют рекорды забастовок «Солидарности». Момент для протестного движения действительно назрел. В 2015 году на парламентских выборах победила партия «Право и справедливость», а на президентских выиграл ее выдвиженец Анджей Дуда. Новые власти начали использовать СМИ для пропаганды пронатализма — политики, поощряющей деторождение. Подконтрольные правительству пресса и телевидение транслировали, что задача государства — это «спасение женщин» от влияния западноевропейской «цивилизации смерти», которая навязывает полякам «гендерную идеологию» и «евгеническую селекцию», то есть гомосексуальность и детоубийство. В этой парадигме прерывание беременности наносит травму женщине, негативно влияет на ее семью, а значит, и на общество в целом. Поэтому аборт — это «вопрос общественной безопасности», а женское тело принадлежит не женщине, а всему обществу.

Согласно исследованию профессоров Ягеллонского университета Инги Коралевска и Катажины Желиньска, польский консервативный дискурс после 2016 года противопоставляет два образа — матери и феминистки. «Правильные женщины» осознают свою ответственность за биологическое и культурное воспроизводство нации. Феминистки же — «неправильные» женщины и враги истинного «польского образа жизни», основанного на принятии католичества и отвержении ценностей западного общества. Можно быть либо порядочной женщиной, либо феминисткой — третьего не дано.

Этими дискурсами активно пользуются лояльные власти общественные организации. Одна из таких — ультраконсервативный правовой аналитический центр Ordo Iuris. Он добился отмены уроков сексуального просвещения в польских школах, а также собрал почти 500 тысяч подписей в поддержку законопроекта о полном запрете абортов, который спровоцировал первый масштабный протест в октябре 2016 года.

Национальная мобилизация

Когда Ordo Iuris внес проект о полном запрете абортов, варшавская активистка Марта Лемпарт объявила о «национальной мобилизации» против «нового драконовского закона». Осенью 2016-го сотни тысяч человек вышли на улицы 150 польских городов. Через несколько дней парламент остановил рассмотрение проекта. Так родилась «Всепольская женская забастовка» (Ogólnopolski Strajk Kobiet), которая под руководством Лемпарт с 2016 года организовывает в Польше масштабные протесты за женские права.

По словам Лемпарт, до «Женской забастовки» она была обычным человеком со своей жизнью и работой: занималась правами людей с нарушениями слуха на госслужбе, потом ушла в бизнес, но волонтерила в правозащитной организации. После протеста ее жизнь словно пошла по наклонной: она «потеряла работу и бизнес», доходов не хватало и приходилось брать деньги у родителей — отец одалживал деньги дочери, пока та «спасает Польшу».

Как говорит Малгожата Копка, гендерная исследовательница и директор европейской программы варшавского Институт общественных отношений (Instytut spraw publicznych), Лемпарт — представительница третьего поколения польских феминисток. Первым были женщины-ученые, которые в девяностых годах обсуждали проблемы феминизма на страницах научных журналов.

Второе поколение — активистки десятых годов, когда интерес к женской тематике в масштабах страны оставался ограниченным. По словам исследовательницы, благодаря

Лемпарт феминизм в Польше стал понятным и актуальным для обычных женщин.
Лемпарт и ее команда предложили взглянуть на репродуктивное насилие над женщинами в контексте негативных изменений во внутренней политике страны в целом. Так, на протест против ужесточения абортного законодательства вышли не только женщины, а все, кто был недоволен политикой правящей партии.

Ева вспоминает, как впервые увидела на демонстрации за женские права мужчин, не ассоциированных с феминистскими и левыми организациями. «Обычные ребята со своими сестрами, подругами, дочерьми. Говорили, что они здесь ради женщин». Рядом с ними шли женщины, которые не ассоциировали себя с феминистками и в целом считали сам факт ограничения абортов приемлемым, не выступали против ужесточения закона. «Если ты поддерживаешь права человека — и права женщины в частности, то ты по умолчанию против правительства», — объясняет Ева.

«Женской забастовке» удалось подключить к протестному движению жительниц маленьких городов. Необязательно выходить на улицы с транспарантами — чтобы выразить протест в публичном пространстве, достаточно одеться во все черное или пройтись по улицам с зонтом черного цвета, символизирующим траур по правам польских женщин.

Но активистки и протестующие в провинциях, где население, как правило, консервативно и лояльно властям, все равно столкнулись с осуждением — со стороны семьи, местной церкви и властей. «Некоторые мужья смотрели на своих жен [участниц протеста] как на потерявших разум: “Что ты делаешь? Ты сумасшедшая?” Мэр города вполне мог встретить работниц администрации на протесте», — отмечает Малгожата Копка.

Исследовательница уверена, что фем-активистки из крупных польских городов недооценивают давление среды в провинции. «Священники на воскресной службе в храме могли спокойно читать проповедь о “сумасшедших феминистках”, которые хотят уничтожить польские семьи и убивают маленьких детей. [В Варшаве] если мне не нравится священник, я могу пойти в другой костел. В маленьком городе другого храма может не быть. Бывает, что семьи поколениями посещают один и тот же приход — и против этого пойти бывает тяжело. Нужно много гражданской смелости, чтобы протестовать в такой среде. Это борьба, о которой мы в больших городах ничего не знаем», — поясняет исследовательница.

«Храни нас Господь от церкви!»

Слово «забастовка» в названии организации Лемпарт неслучайно — оно отсылает к забастовкам профсоюза «Солидарность», благодаря которым Польша обрела независимость от влияния СССР. Однако «Солидарность» сыграла далеко не последнюю роль в том, что сегодня польским женщинам приходится сражаться за свои права.

У запрета на прерывание беременности в Польше есть второе название — «абортный компромисс». Так называют договоренность между лидерами профсоюза «Солидарность» и представителями католической церкви (разумеется, на переговорах присутствовали только мужчины). Профсоюзу было важно заручиться поддержкой католической церкви, чтобы легитимизировать себя в глазах польского общества, а сама религия уже была символом сопротивления атеистическому коммунистическому режиму. Когда профсоюз добился мирной передачи власти новому правительству, встал вопрос о «выплате долга».

По словам активистки Вероники Щмегельска, в Польше об этой истории обычно вспоминают как о противостоянии «либеральных» сторонников «Солидарности» и церковных консерваторов. Однако это был договор между политиками и церковью, и все они без исключения были консерваторами. «Даже само название этого договора — компромисс — не соответствует действительности, потому что ни одна польская женщина не участвовала в принятии этого договора», — объясняет Вероника.

Действительно, женщин в «Солидарности» было столько же, сколько и мужчин — порядка пяти миллионов, но никогда они не занимали руководящих должностей и не принимали решений. Когда они потребовали снять запрет абортов с повестки дня, лидеры профсоюза, среди которых тоже не было ни одной женщины, обвинили их в «аморальности».

В профсоюзе разгорелся конфликт. В разных городах Польши сформировалось около 30 женских активистских групп. Они организовали массовые протесты и собрали более миллиона подписей под петицией против криминализации абортов. В те дни на улицах мелькали плакаты: «Это Польша, а не Ватикан!», «Храни нас Господь от церкви!», «Польша была порабощена — пришел черед польских женщин».

Несмотря на видимый успех, у польских женщин не было структурных возможностей продолжать протест: нужно было зарабатывать и обеспечивать семью. На фоне экономических и политических трансформаций девяностых общество переживало ретрадиционализацию гендерных отношений и многим импонировал образ «традиционной» семьи, где женщина занимается исключительно домом и детьми, а мужчина зарабатывает деньги, говорит Малгожата Копка.

Такой образ жизни, с одной стороны, одобряла церковь, а с другой — порицали коммунисты, водрузившие на женщин «двойную нагрузку» общественного и семейного труда. К тому же «семейственность» создавала фундамент для позитивной идентичности: в отличие от ненавистных коммунистических времен, у женщин в этот период наконец появилась возможность самостоятельно выбирать, посвятить себя карьере или дому. Даже если проверку реальностью эта возможность почти никогда не выдерживала.

Смена парадигмы

Неоднозначная роль, которую церковь сыграла в запрете абортов, не мешает активисткам использовать религиозные мотивы. Смерть Дороты вывела на улицы жителей десятков польских городов в июне 2023. Активисты несли плакаты, на которых были написаны имена погибших женщин: «Дорота, Иза, Марта, Агнешка, Юстина, Аня. Да не пополнится этот список».

Постепенно в публичной сфере формируется образ мучениц и невинных жертв драконовского закона. Такое изображение женщины характерно для Польши, отмечают социологи Катажина Желиньска и Инга Коралевска. Жертвующая собой Дева Мария — главный женский образ в польской культуре. Но исследовательница коллективной памяти в Центральной и Восточной Европе, профессор Центрально-Европейского университета в Вене Андреа Пето полагает, что в данном случае религиозный нарратив идет на пользу обществу. Через отсылку к национальной культуре он помогает осмыслить и пережить трагические события, которым невозможно найти рационального объяснения.

В сороковые годы в Польше мученицами в частных переписках и мемуарах называли женщин, пострадавших от сексуализированного насилия на войне. Поэтому возмущение, гнев и горечь о судьбе погибших женщин принимают существующие культурные формы, пока не появятся новые, возможно, более подходящие конкретному моменту, считает Пето.

Политически протест из-за нарушения репродуктивных права женщин проиграл, считают некоторые польские исследователи. Абортное законодательство все равно ужесточили, а женщины продолжают погибать под «опекой» бездействующих врачей. Однако критики не замечают культурных сдвигов, которые протесты вызвали в польском обществе: в 2022 году 70 процентов населения страны поддерживало идею разрешить в стране аборты на сроке до 12 недель, причем похожий результат показывают другие опросы последних лет, в том числе проведенные государственным исследовательским агентством.

Замалчивание и игнорирование женского опыта — одна из стратегий поддержания патриархата. Польские власти — осознанно или нет — прибегали к ней не раз, пытаясь стереть из коллективной памяти историю женского активизма и его роль в развитии страны. В 2009 году на конференцию по случаю 20-летия демократической революции «Солидарности», организованную государством, не пригласили ни одной женщины.

Такая память просто невыгодна нелиберальному режиму. Он отчаянно нуждается в уязвимом женском теле и безусловной женской лояльности. Активистки и активисты получают угрозы, оскорбления и повестки в суд: более чем на четырех тысяч человек завели дела после протестов 2020 года. Только против одной лидерки движения, Марты Лемпарт, их возбудили свыше 80.

Но женщины не перестают бороться с официальным нарративом и на собственном примере доказывают, что они не пассивные субъекты, которые нуждаются в патерналистской защите мужчин и государства, а солидарная группа, которая продолжит последовательно отстаивать свои права.