Школа эзопова языка Психолог Юрий Лапшин — об идеологическом давлении в школе и практиках сопротивления учителей

С началом «спецоперации» в школу, которая раньше позиционировалась как «место вне политики», пришла идеология. Администрации школ и учителей заставляют торжественно поднимать российский флаг по понедельникам и проводить «Разговоры о важном». Однако параллельно нарастающему давлению в школе появляются практики сопротивления со стороны учителей и родителей школьников: пропуск детьми «Разговоров» или замена учителями рекомендованных сверху тем чем-то другим, демонстративная пассивность учителей при проведении «патриотических уроков».

По просьбе «Гласной» школьный психолог Юрий Лапшин рассказывает, как эволюционировала школа за последние полгода и почему в школьной повседневной культуре стоит ожидать возрождения эзопова языка.

Юрий Лапшин — психолог международной школы Le Sallay Academy. Возглавлял психологическую службу школы № 57 (Москва), работал психологом в гимназии № 1540 («Технологическая школа ОРТ»), сотрудничал с командой педагогов школы им. А. Н. Тубельского («Школа самоопределения») по развитию стратегии ее работы в изменившихся условиях, был одним из руководителей центра социально-психологической адаптации и развития подростков «Перекресток», в котором возглавлял направление клубной работы с подростками, проводил семинары по повышению квалификации педагогов в области работы с подростками.

«Школа вне политики»

До «спецоперации» в школьном образовании превалировал тезис «школа вне политики»: так оправдывалось требование администраций к учителям не обсуждать с учениками свои политические взгляды, а также порицалось участие школьников в митингах.

Конечно, идеология проникала в школы исподволь: появление в ежегодных запросах полиции к школе пункта о том, создана ли «Юнармия»; навязчивые предложения «патриотических» мероприятий. Однако центральной темой «воспитательной работы» в школах оставалась «профилактика негативных проявлений среди несовершеннолетних». Этот эвфемизм включал в себя все: от употребления наркотиков до суицидов и участия в митингах.

Тем не менее подчеркну: подобная тематика предписывалась сверху, а содержание профилактической работы все-таки оставалось на усмотрение школы. Некоторые школы шли навстречу этим требованиям, другие их игнорировали. «Юнармию» можно было не создавать. Например, в школе, где я работал в 2017–2022 годах, в отчете для полиции мы так и писали: «не создана», «школьники заняты учебой и участием в олимпиадах, им некогда», а на рассылки с требованием патриотических мероприятий просто не отвечали. Важно было вовремя писать планы и отчеты по выполнению «программ профилактики», а также производить протоколы заседаний школьного совета по профилактике. Ученик, чье имя фигурировало в протоколах, ставился на все учеты, на него заводили дело, в котором фиксировали реальные и мнимые «мероприятия» по его исправлению.

Такое положение дел сохранялось до июня 2022 года, а внедрение идеологических новаций возникало скорее спорадически — от школы к школе, от региона к региону. Идеологические беседы или мероприятия ретивых учителей и директоров, записанные или снятые на телефон, становились предметом возмущения в соцсетях, вызывали споры в родительских чатах. Принуждение учителей к участию в провластных митингах также никогда не было официальной политикой в образовании.

Поскольку в школе запрещалось обсуждать политику, основной тактикой сопротивления учителей становилось сообщение ученикам своего мнения о происходящем на уроках и просто в беседах, а также личное участие в митингах. Тут нужно заметить, что

учителя не любят оказываться в положении, когда им нечего сказать ученикам, — а школьники всегда могут задать вопрос по горячей теме.

Об этом после начала «спецоперации» учителя часто советовались со мной как с психологом: как выразить свое отношение к происходящему? Одна учительница литературы, кажется, в первый день «спецоперации» читала на уроке с детьми стихи украинских поэтов.

До 2022 года я сам накануне митингов никого не агитировал, но если меня спрашивали — отвечал: «Да, пойду». А когда спрашивали совета — рассказывал школьникам о технике безопасности, если уж они решили сходить. Обязательно просил предварительно обсудить это с родителями: если школьника задержат, то именно им придется его из полиции вызволять, лучше, чтобы они были к этому готовы.

Школа скорее старалась «не привлекать внимания санитаров» из внешних контролирующих органов. Администрация выражала недовольство учителю, если узнавала (например, от возмущенных родителей) о любом обсуждении им темы «спецоперации» на уроке, в том числе с провластных позиций: «Иван Иванович, школа вне политики, не надо втягивать в нее детей!» Так, во время празднования дня рождения 57-й школы 26 февраля, через два дня после начала «спецоперации», администрация школы перепугалась визита двух женщин из департамента образования и двух мужчин в штатском (то ли из ФСБ, то ли из Центра Э) — как бы кто-нибудь из школьников или пришедших на праздник выпускников не развернул антивоенного плаката или чего не выкрикнул. Но скандала не возникло, все были слишком шокированы. Единственную девочку, пришедшую в самодельной майке «Нет войне», тихо попросили майку снять, чтобы «не подставлять школу перед проверяющими».

Школа как пункт мобилизации

С началом нового учебного года идеологема «школа вне политики» перестала работать. Торжественное поднятие флага под гимн каждый понедельник закреплено законодательно, проведение еженедельных «Разговоров о важном» на предписанные патриотические темы является обязательным требованием по всей стране. Министр просвещения Сергей Кравцов заявил, что проект был создан «в ответ на обращение учителей», обеспокоенных тем, что «ребята оказываются один на один с дезинформацией в интернете».

Читайте также «Если меня спрашивают — я не вру»

Учительница Татьяна Червенко — о доносах, задержании за разговоры с детьми и сопротивлении системе

Мобилизационная стратегия внедряется постепенно, по принципу «шаг вперед, два шага назад». После поднятого в конце августа — начале сентября шума о появившихся в сети методичках с «Разговорами о важном» оттуда удалили куски о «спецоперации», краткое упоминание о ней есть пока только в уроках ко Дню отца, 10 октября.

Самым важным на данном этапе является факт вовлечения школ — и администраций, и учителей — в практику проведения идеологических мероприятий, а содержания им постепенно добавят. Несмотря на низкий формальный статус «Разговоров о важном» как «внеурочной деятельности», этот дополнительный час в неделю повсеместно добавлен в работу классных руководителей, а методички для их проведения не просто появляются на специальном сайте, но и рассылаются по школам, транслируются в одноименном телеграм-канале, позиционирующем себя как «сервис для классных руководителей». Канал заполнен бравурными роликами и интервью с активными участниками проекта и выглядит как попытка создать некое патриотическое движение учителей. В официальном канале департамента образования и науки Москвы постоянно появляются сообщения с тегами «Разговоры о важном»: например, об уроке-концерте ко Дню отца, 10 октября, где «ребята рассказали сверстникам в стихах, танцах и театральных постановках историю внешней разведки». В этом же канале 27 октября ветеран внешней разведки Владимир Горовой дает интервью школьнице — ученице кадетского класса о том, зачем нужна «спецоперация» и как Россия отстаивает традиционные ценности в кольце врагов.

Новая стратегия власти состоит в том, чтобы школа стала флагманом идеологизации растущего поколения.

Ей важно «приучить» участников образовательного процесса к участию в ритуальных практиках.

Однако идеологический зонтик над школами раскрывается с разной скоростью — в зависимости от позиции руководителей в регионах, да и в отдельных школах.

В одних школах флаг поднимают каждый понедельник при полном собрании всех учащихся, а за опоздания ругают и детей, и их родителей. В других для поднятия флага назначается дежурный класс, а остальные могут приходить или не приходить на свое усмотрение. В какой-то школе директор объяснил отсутствие церемонии невозможностью поставить флагшток: для этого необходимо согласование комитета по архитектуре, так что флаг поднимают «виртуально». Да и в целом к опозданиям на церемонию школы пока относятся по-разному: все зависит от взаимосвязи школы с сообществом родителей и настроений этого сообщества.

То же самое касается и посещения «Разговоров о важном»: по крайней мере по закону родитель имеет право выбрать для ребенка внеурочную деятельность и написать заявление об отказе от посещения данных уроков. Да и сами уроки проходят в школах по-разному. Где-то администрация не только не контролирует характер проведения «Разговоров», но даже не рассылает учителям темы и методички для их проведения — в конце концов, все есть в интернете. В других школах темы и методички рассылаются, но ход уроков не контролируется. Кто-то просто проводит в этот день классный час и обсуждает проблемы отношений в классе, а кто-то творчески переосмысливает тему. Учитель биологии в «Разговоре» на тему «Отечество от слова “отец”» рассказывал о свойственном многим биологическим видам явлении «филопатрия» (возвращение взрослых особей для размножения в место рождения), а историк в день «Атомного урока» — про методы радиоизотопного анализа в археологии. Мне рассказали и об учителе математики, который заявил своему классу:

«У нас сегодня “Разговор о важном”, а поскольку самое важное — это алгебра, открывайте тетради, займемся алгеброй».

В отдельных случаях администрация школы может опасаться родителей своих учеников, особенно если в классе учится ребенок высокопоставленного чиновника. В таких классах уроки проводятся неукоснительно по методическим пособиям, прикрывая таким образом остальную школу от внимания проверяющих органов. И даже в тех школах, где директора ретиво контролируют проведение «Разговоров» в соответствии с методичками (заставляя записывать уроки на аудио или проводить их при открытой двери), учителя могут сопротивляться, выбрав демонстративную пассивность: например, просто включать на уроках записи рекомендованных роликов, занимаясь при этом своими делами и разрешая то же самое делать ученикам.

Нарастание контроля и двоемыслия

Скорее всего, идеологическое давление в школах будет нарастать. Об этом говорит, например, случай Майи Булаевой — образцового директора, настучавшего в полицию на свою ученицу-пятиклассницу с антивоенной аватаркой и ее маму, не желавшую приводить дочь на поднятие флага и «Разговоры о важном». На днях стало известно, что комиссия по делам несовершеннолетних района Некрасовка поставила дочь и маму на профилактический учет за «уклонение от выполнения обязанностей по воспитанию» — имея в виду именно отказ от посещения дочерью «Разговоров о важном». На рост идеологического давления указывает и призыв вице-президента Российского психологического общества С. Л. Кандыбовича внести в закон «О психологической помощи населению» требование к психологам «способствовать минимизации, купированию любых протестных настроений в обществе и у его отдельных членов ради обеспечения стабильного развития РФ».

С ужесточением контроля над школой тактики сопротивления учителей будут становиться все более изощренными, размывая ритуальные процедуры и профанируя их содержание, — участники образовательного процесса неизбежно станут подмигивать друг другу и демонстрировать «фигу в кармане», развивая практики эзопова языка.