«Люди удивляются, что ты существуешь» Блогерка Милая Оли о том, как полюбить себя, когда остальные называют тебя «толстой коровой»

26-летняя Оли начала вести свой блог почти семь лет назад — тогда она была одной из немногих, кто писал о бодипозитиве. Оли рассказала «Гласной» о давлении, которое оказывает на полных людей семья и общество, и о том, почему бодипозитив — это лестница без верхней ступени.

«Я запрещала себе есть, потому что этого не заслуживала»

Я всегда была толстой: у меня с детства инвалидность, неизученное редкое заболевание, которое вызывает нарушения сердечно-сосудистой системы. Постоянно наблюдалась у врачей и пила очень много таблеток, которые и обрушили мне обмен веществ. Тогда никто не задумывался о том, какие могут быть долгосрочные последствия у лечения. Но пока ты маленькая, ты просто плотненький ребенок, который вырастет, подтянется, и все будет нормально. А потом в какой-то момент — хоба, и ты уже толстая корова.

В школе меня травили из-за того, что я больше других, что у меня странная кожа (из-за болезни мои сосуды находятся ближе к коже, чем у большинства людей): называли бегемотихой, могли закрыть передо мной дверь, не пускать в класс. В третьем классе мы год дрались с пацанами: моим главным оружием был пакет со сменной обувью. Это были не супержесткие драки, но пару раз я им сильно вмазала, одному как-то разбила нос. Если у меня получалось дать сдачи, пацаны не шли жаловаться учительнице. И классу к пятому меня оставили в покое. Школьный буллинг и хейт не особенно задевали мои чувства. Гораздо больше на меня давила семья.

Лет с двенадцати я стала гораздо чаще слышать: «Тебе нужно похудеть».

Бабушка говорила: «Если ты будешь толстой, то с годами у тебя начнет обвисать подбородок, а это некрасиво. Тебе надо худеть». А через пять минут уже предлагала мне поесть пирожков.

Одежду мне всегда покупали закрытую. Как правило, очень широкие джинсы — чтобы ничего не было видно, чтобы люди ничего не подумали. А когда я жаловалась, ответ был один: «У тебя такая комплекция, мы пытаемся хоть какую-то одежду тебе найти».

Я соглашалась с семьей, думала, что действительно мне нужно, наверное, похудеть. Пыталась садиться на довольно агрессивные диеты по принципу «ты просто не будешь ничего есть». Отказывала себе в еде: ела, например, один раз в день. Через некоторое время, разумеется, начинало очень хотеться есть, я срывалась и переедала.

Потом началось компульсивное переедание как способ что-то заесть; у меня были уже какие-то карманные деньги, поэтому я шла, покупала всякую гадость, типа чипсов, и просто сидела и ела. У меня так было несколько раз в жизни, когда на меня давила семья, — я ела и физически не могла остановиться. Это очень страшное ощущение. Последний такой случай был два года назад: родственники сильно довели меня по поводу того, что у меня нет высшего образования, и я минут десять не могла остановиться, мне надо было что-то жевать.

А вот это РПП, когда я отказываю себе в еде, держусь-держусь, а потом наедаюсь, иногда чрезмерно, начало усиливаться в старшей школе, перед экзаменами. Может быть, это был какой-то мой способ селфхарма: я выбираю нездоровую еду, которая на самом деле не приносит мне особого удовольствия, чтобы просто сделать себе хуже. Были какие-то депрессивные эпизоды, когда я запрещала себе есть, потому что этого не заслуживала. Два дня могла ничего не есть, потом пойти и купить готовую еду в «Пятерочке», наесться, а после этого лежать и ненавидеть себя еще сильнее.

«А что подумают люди?»

Я родом с Урала, из небольшого города, где все друг друга знают. Для моей бабушки фраза «А что подумают люди?» — реальный аргумент для того, чтобы что-то делать или не делать. Поэтому первый тональный крем бабушка подарила мне тоже лет в 12–13. Типа: «Вот. Замазывай хотя бы лицо, чтобы не выделяться». Но у меня, наоборот, вызвало сильный стресс то, что я должна скрывать свою сущность, чтобы другим людям было комфортно на меня смотреть. Тогда я впервые начала задумываться:

почему я должна стараться выглядеть так, чтобы другим людям было комфортно на меня смотреть?

Если тебе не нравится на меня смотреть, просто не смотри. Всё. Но тогда я еще какое-то время подчинялась, красилась. Помню, свое лицо в зеркале: тональник лежал некрасиво, пятна все равно проступали, а я чувствовала себя еще хуже. Израсходовала половину банки и забила на это.

В моем городе тебя все постепенно приучают к мысли, что твой потолок — это максимум Екатеринбург. Если ты там задержишься, устроишься, то уже молодец. Но у меня была другая мысль: допустим, я умру в 30 лет из-за своих болезней. Но я не хочу эти 30 лет просидеть дома. Я хочу увидеть мир, хочу что-то поделать, и если меня будет останавливать то, что другим людям не нравится моя внешность, то я просто просру свою жизнь. Таков был мой изначальный импульс, и я сказала себе: «Да, я толстая, да, у меня странная кожа, ну и что? Я хочу что-то делать, хочу жить как “нормальный человек”».

Так что еще до того, как я узнала слова «бодипозитив» и «феминизм», у меня всегда были вопросы: как мне жить в существующей системе, если я не только не хочу, но и не могу ей подчиняться? А когда поступила в универ, начала читать бодипозитивные и феминистские паблики во «Вконтакте» — например, «Бодипозитив». Оттуда я узнала это слово.

На свою первую фотосессию я сходила в 19 лет. Девушка в одном из пабликов написала, что ей для диплома нужно снять несколько обнаженных людей. Я ей написала, мы договорились, она меня пофотографировала, но сама я от себя была в полном шоке. Когда меня снимали, у меня было ощущение, что есть моя голова и есть мое тело, и оно как будто в мантии-невидимке из «Гарри Поттера». На тот момент, когда это происходило, я только научилась себя более-менее принимать, но главным образом в одежде. А в обнаженном виде было непринятие своей фигуры. Эта фотосессия мне очень помогла — стала для меня первым серьезным шагом в бодипозитив. Я вдруг вышла из комфортного пузыря, в котором существовала.

У меня появились новые подруги. Я начала путешествовать, ездила в Москву, в Петербург, в Минск. После второго курса бросила универ и переехала в Питер. Сначала работала, а через год начала что-то постить и постепенно стала одной из первых бодипозитивных блогерок-активисток в инстаграме. Тогда инстаграм был для меня попыткой какой-то рефлексии, способом поговорить о том, что меня волнует. Оказалось, что других людей это тоже волнует. В самом начале у меня не было такой идеи, что всё, я феминистка, я бодипозитивщица, сейчас я всем покажу! Для меня это было началом пути, мне хотелось разобраться в себе. Но было и большое желание вынести какую-то рефлексию в публичное поле, чтобы показать, что можно жить по-разному.

«Это в интернете все смелые»

Сейчас я считаю, что бодипозитив — это не просто мантра типа «все красивые, полюби себя, это просто!» Как раз такие формулировки и вызывают отторжение у других людей, потому что мы все понимаем: невозможно полюбить себя по щелчку пальцев. Тебе всю жизнь мешали комплексы, а тут тебе говорят: «Полюби себя!» Нет, это ужасно не просто.

Бодипозитив — это движение, которое выступает за право комфортно ощущать себя в своем теле при любом внешнем виде. Важно, что ты при этом принимаешь тела других людей точно так же, как они принимают твое тело, и учишься не комментировать чужую внешность, пока тебя об этом не попросят. Бодипозитив выступает за то, что

любое тело имеет право на существование, вне зависимости от физических способностей, веса, размера, пола, расы или внешнего вида.

Как я обычно пишу, бодипозитив — для людей, которые не вписываются в конвенциональное понятие красоты, то есть для толстых людей, для людей с инвалидностью, для людей не титульной нации, потому что лукизм и расизм идут рука об руку. Для квир-людей, для транс-людей, потому что квир-люди чаще выглядят как-то неконвенционально. Еще мне очень не нравятся фразы типа «бодипозитив означает, что все тела красивые». Но это лично мое мнение: для меня такая формулировка просто расширяет клетку конвенциональной красоты. Мне больше нравится позиция, что все тела — это просто тела.

Хейт в соцсетях появился сразу. Сначала это было очень обидно, потому что ты к этому не готова. В теории ты понимаешь, что все это будет, но когда на практике впервые сталкиваешься с тем, что приходят абсолютно незнакомые люди, которые абсолютно тебя не знают и стараются задеть, это реально очень обидно. Есть комментарии из серии «сдохни, жируха!» или «ты умрешь в 30». Но мы все сдохнем, алё! Что дальше? Потом есть комментарии типа «ты страшная; тебя никто не *** [трахает]; мы уверены, что ты девственница». «Тебя никто не ***, ты злишься и ты сдохнешь». И еще одна группа комментариев из серии: «Почему ты просто не похудеешь? Иди, похудей!» То есть на самом деле люди хотят сказать: «Мне не нравится, как ты выглядишь, поэтому тебе нужно измениться, чтобы мне нравилось, как ты выглядишь».

За все эти годы меня не раз упоминали в видосах всякие мужики-ютуберы. Самым жестким для меня был эпизод, когда несколько лет назад «Сталингулаг» выложил несколько моих сториз на день 8 Марта. Я была на красивой акции, которую мои знакомые сделали в этот день, запостила фотографии, и несколько этих сториз перепостили в канале «Сталингулаг». После этого мне было страшно выйти в «Пятерочку» через два дома: внешность у меня достаточно запоминающаяся, я стояла в очереди и думала: «А вдруг кто-то из этих пяти мужиков за мной читает “Сталингулаг”?»

Когда хейтеры пишут комментарии, это, по их мнению, должно тебя расстроить. Но ты слышишь абсолютно одни и те же вещи в сотый и в двухсотый раз. Хотя не могу сказать, что хейт перестал меня задевать совсем. Если у меня, например, плохое настроение или неудачный день, то такие комментарии могут расстроить. Но хейт есть и будет всегда.

Просто потому, что ты существуешь и не стесняешься себя, к тебе приходят люди, которых очень удивляет этот факт.

При этом хейт всегда только в интернете — вслух на улице мне никогда ничего не говорили. Но когда я пыталась надевать что-то открытое, внутри поднимался страх перед тем, что у меня большое тело, что меня засмеют люди: за мои огромные руки, за мои ноги, если я надену короткую юбку, за то, что у меня виден живот. Это был страх именно перед тем, как другие люди будут реагировать на мою фигуру. И рос он из того, как в подростковом возрасте на меня реагировали одноклассники, семья, когда мне постоянно говорили: «Тебе нужно худеть, худеть, худеть». Я впервые стала надевать что-то облегающее, открытое, чтобы показать себе, что так тоже можно, и никто на улице меня камнями не закидает, а если попробуют, то можно закидать их камнями в ответ. Но чтобы надеть короткий топ, тебе нужно переступить через себя, и ты все равно поначалу будешь ходить и думать: «Блин, все пялятся на мои руки, на мой живот». Только раз на пятый отпускает: «Да пусть пялятся, это их проблемы». Мне хотелось носить мини-юбки, короткие топы. Я чувствовала прилив энергии, это поднимало мне самооценку.

И вот когда я все-таки научилась носить открытое, то поняла, что мне не нравится, когда какие-то мужики начинают пялиться на мою грудь. Поэтому сейчас я чаще ношу оверсайз, но не потому, что хочу закрыться, а потому что мне так комфортнее.

Я знаю, что на улице на меня смотрят. Помню такой момент: я приехала на несколько дней в Минск встретиться со знакомой, с которой раньше общалась в интернете. И вот мы идем по одной из центральных улиц, и знакомая мне говорит: «На тебя оборачиваются и смотрят…». «Ну, я так живу, добро пожаловать в мою жизнь». Но лично люди не подходят, чтобы сказать, какое я говно. Это в интернете все смелые.

«Все настроено на похудение»

Сейчас я больше пишу не про бодипозитив как таковой, про лайфстайл, стараюсь рассказывать какие-то полезные штуки, которых мне, например, не хватало в 15 лет. Скажем, где найти одежду, если ты полная. Это очень большая проблема. Не могу сказать, что кому-то легко одеваться в принципе, потому что одежда в масс-маркете шьется так, как будто это люди должны подходить под одежду, а не одежда под людей. Но толстым людям все-таки еще сложнее, потому что 70 % вещей тебе в принципе малы, они на тебя не рассчитаны. Ты просто тратишь в два раза больше сил, чтобы найти хоть что-то, и в три раза больше сил, чтобы найти то, что будет выглядеть красиво и нормально на тебе сидеть.

Сейчас, правда, появляются локальные бренды с одеждой для толстых. Но, во-первых, иногда это абсолютно та же самая одежда, которая продается в магазинах типа «Королевский размер». Ты смотришь на это и понимаешь, что если толстые люди это и будут носить, то только от безысходности. Во-вторых, если и есть хорошая одежда, то она гораздо дороже масс-маркета. Но я понимаю, почему нет супердешевой одежды — просто потому, что это не массовое производство.

Вообще фэтфобия и фэтшейминг гораздо более распространены и одобряемы в обществе, чем другие предрассудки. Когда ты толстая, тебя не просто травят какие-то отдельные люди. Это происходит систематически. Все общество тебе говорит, что ты толстая, потому что ленивая, а если будешь собой заниматься, то все пройдет. Ты приходишь к врачам, а они не хотят тебя нормально обследовать, говорят, что все твои проблемы от того, что ты толстая. Похудеешь — все пройдет. Ты сталкиваешься с дискриминацией, даже когда идешь в спортзал или скачиваешь приложение для тренировок. Сейчас я не занимаюсь спортом регулярно — очень сложно найти даже платное приложение, которое будет аккуратно подходить к особенностям таких людей, как я. Большинство бесплатных программ на Ютубе рассчитаны на худых. Или скачиваешь, допустим, приложение «Найк»: там подбираются программы из серии упражнений. Заходишь в программу с минимальной нагрузкой для начинающих, и там все без исключения упражнения предполагают большую нагрузку на колени. Колени даже у худых людей болят, а у толстых тем более. В этом же приложении есть голос, который тебе командует, как все это делать, и в некоторых программах он говорит в конце: «Вы молодец, хорошо поработали, потеряли калории!» Все настроено на похудение. Даже если ты выбираешь что-то абсолютно нейтральное, тебе говорят: «Этот комплекс упражнений хорош для того, чтобы похудеть». А это вообще не главная моя цель — я просто делала упражнения для общего укрепления организма.

«Бодипозитив — это длинная лестница»

Не существует одного-единственного подходящего для всех пути принятия себя. Если вы видите какие-нибудь курсы или вебинары из серии «Вы послушаете мой вебинар и научитесь принимать себя», это всё, мягко говоря, неправда. Но есть несколько универсальных советов, которые я могу дать, о которых пишу уже несколько лет.

Во-первых, надо почистить ленту социальных сетей, особенно визуальных, и отписаться от всех людей, глядя на которых, ты думаешь: «Блин, я никогда не буду выглядеть как она, я чмо». Особенно если вы читаете каких-нибудь моделей или профессиональных блогерок, у которых фотографии наверняка обработаны. В таком визуальном нарративе кажется, что люди должны выглядеть именно так. А если ты не вписываешься в этот визуальный нарратив, то ты чмо.

Во-вторых, надо подписаться на абсолютно разных людей: на толстых людей, людей с инвалидностью, людей разных рас, разных национальностей, квир-людей. То есть нужно создать вокруг себя абсолютно другой визуальный пузырь. Честно могу сказать: это может раздражать, тебе могут не нравиться эти люди и то, как они выглядят. Но через какое-то время мозг перестроится: «О, прикольно! Есть человек на коляске, человек с одной ногой, человек с одной рукой, толстый человек, квир-человек, небинарный человек. Эти люди выглядят как угодно, так может быть и я могу выглядеть как угодно?»

Дальше нужно больше смотреть на себя в зеркало, фотографировать себя, потому что люди, которые не принимают себя, стараются на себя не смотреть. Вот я, вот мое тело, и мы отдельно друг от друга. На этом этапе

мы учимся, грубо говоря, не смотреть на свое лицо с отвращением.

Когда ты идешь фотографироваться к другому человеку, это тоже помогает. Тебе нужно увидеть, как ты выглядишь со стороны.

Сама я начала фотографировать четыре года назад, одно время это было моим основным занятием и источником дохода, снимала частные фотосессии и для журналов. Поначалу фотошопила, делала ретушь, замазывала прыщи. Сейчас я принципиально этого делать не хочу. Для меня бодипозитивная фотография — это не отдельный жанр, это определенная оптика. Я не объективизирую и не сексуализирую тела своих моделей; я отношусь к модели не как к объекту, а как к субъекту, как к полноправному участнику фотосессии — и фотографирую всех вне зависимости от внешности. Все эти принципы были у меня с самого начала, как только я начала фотографировать, но не сразу оформились в слова. Когда я разговаривала со своими моделями, часто слышала: «Я давно хотела пофотографироваться, нашла фотографа, а он мне сказал: “Вы не мой типаж, я вас фотографировать не буду. Вы толстая, я не снимаю толстых людей”».

Мне кажется, когда ты смотришь на свои зафотошопленные фотографии, где на коже даже не видно пор, а потом смотришься в зеркало, то просто не узнаешь себя в жизни. В итоге тебе могут нравиться фотографии, но они будут идеализированным образом, которого в реальности не существует. И ты будешь ненавидеть себя настоящую.

Поэтому я советую идти не к мужчине-фотографу, а к женщине или к квир-фотографу. Это будет другая оптика, без мейлгейза, ты получишь фотографии себя такой, как тебя видят со стороны. Очевидно, это авторский взгляд фотографа, но все равно ты посмотришь на себя так, как не видела ни разу в жизни. Мне кажется, важно понять: «Вот, со стороны я выгляжу так!». Чтобы расширить собственное представление о себе.

Еще адаптивки. Если тебе хочется покрасить волосы, покрась волосы; если тебе хочется сделать татуировку, сделай татуировку; если ты будешь чувствовать себя лучше, сделав маникюр, — иди и сделай маникюр! Эта позиция лет пять назад вызывала споры, как, наверное, и сейчас вызывает среди молодых феминисток. Даже я занимала во всех этих спорах про адаптивки абсолютно разные позиции: от «нет, не надо краситься, потому что это патриархат и капитализм» до «если мне будет хорошо от того, что я себе сделаю огромные оранжевые стрелки, то я, *** [черт возьми], сделаю себе огромные оранжевые стрелки».

Вообще для меня бодипозитив — это очень-очень длинная лестница. Не факт, что ты дойдешь до ее конца. Не факт, что ты всегда будешь идти вперед. Иногда случаются два шага вперед, один назад. Мы стареем, наваливаются новые проблемы, новые комплексы. Принятие себя — это работа над собой, которая длится всю жизнь. Я не уверена, что она вообще когда-либо закончится, что есть верхняя ступень этой лестницы. У меня даже сейчас бывают неудачные дни, когда я думаю: «Блин, не хочу смотреть на себя в зеркало, меня бесит, как я выгляжу!» Я не знаю, возможно ли проснуться однажды и сказать: «Всё, я принимаю себя полностью, я себя люблю!»

Согласно одному из опросов, в 2017 году всего семь процентов женщин в России были довольны своей внешностью, а 70 процентов стеснялись своего тела. Международные исследования показывают, что до 13 процентов населения может испытывать дисморфофобию — психическое состояние, при котором человек крайне недоволен собственной внешностью и считает себя уродливыми.

Людям с неконвенциональной внешностью порой сложно не только принять свое тело, но и добиться от окружающих равного отношения к себе. Исследования в США показали, что случаи дискриминации и негативного отношения к полным людям за последние десять лет только участились. Например, врачи, работая с полным пациентом, склонны видеть проблему исключительно в лишнем весе, поэтому полным людям зачастую сложнее получить квалифицированную медицинскую помощь. Это касается и других сфер — образования, особенно школьного: полные дети могут учиться хуже потому, что часто сталкиваются в травлей из-за лишнего веса. Во взрослой жизни дискриминация продолжается при приеме на работу (людей с полнотой менее охотно берут на работу и продвигают по службе) и в других сферах.

Серия «Разные» — совместный проект изданий «Гласная» и «Новая газета» о людях, которые не вписываются в рамки нынешнего российского общества, становясь невидимыми для большинства. По традиции в России принято не замечать, игнорировать «других», разных — незнание становится идеальной почвой, на которой прорастает ксенофобия и дискриминация.

Заявить о себе зачастую боятся и сами необычные люди. Но все больше становится тех, кто уже преодолел страх — женщин и мужчин, своим поведением ломающих стереотипы и рамки патриархата.

Материал публикуется совместно с «Новой газетой».