НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ «ГЛАСНАЯ», ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА «ГЛАСНАЯ». 18+
В 1990-е в России создавались гендерные центры, появлялись первые комиссии по вопросам равенства, вносились соответствующие законопроекты — делалось все, что можно назвать феминистской политикой. Позже реальность изменилась: фемполитика осталась — но теперь она выглядит иначе.
Что значит этот термин и как это явление менялось, для Фемсловаря «Гласной» рассказывает основательница феминистской инициативы и сообщества «Феминитив», исследовательница феминистских и низовых практик в России Даша Яковлева.
О Фемсловаре «Гласной»
Фемсловарь «Гласной» — важные и полезные определения как давно вошедших в обиход, так и новых феминистских понятий, которые только формируются к 2026 году.
Вместе с «Гласной» словарь составляют практикующие специалистки, активистки, деятельницы, исследовательницы, ученые и журналистки.
Содержание:
История термина и явления
Направления феминистской политики
Российская фемполитика в мировом контексте
История термина и явления
Феминистская политика (feminist politics) — совокупность теорий и практик, направленных на изменение гендерных структур власти. Это понятие объединяет политическую теорию, активизм, социальную философию и государственные стратегии и рассматривает неравенство не как частную или культурную проблему, а как системный вопрос власти, влияния, распределения ресурсов, безопасности и телесной автономии.
В языке первой волны феминизма отсутствовал термин feminist politics, потому что суфражистки сосредоточились на публично-правовом равенстве — избирательных правах, гражданском статусе, собственности — и почти не рассматривали семью, сексуальность, домашний труд или насилие как элементы более широких социальных и политических отношений.
Поворот произошел после выхода в 1969 году знаменитого эссе Кэрол Ханиш «Личное — это политическое» (The Personal is Political). Ханиш утверждала, что личный опыт женщин является политическим опытом. Именно это концептуальное изменение открыло пространство для выражения feminist politics — политики, анализирующей системный вопрос влияния и распределения ресурсов в интимном, бытовом, семейном.
Сам термин feminist politics начал активно использоваться в 1970-е годы в рамках второй волны феминизма. The Oxford Handbook of Feminist Theory подчеркивает: термин не принадлежит одной авторке, понятие возникло как часть коллективного теоретического языка движения, в котором активистки и исследовательницы описывали политические процессы, скрытые в сфере частной жизни.
Термин закрепился в работах Кейт Миллет, Кэрол Пэйтмен и других ученых, анализирующих гендерные отношения как систему власти.
Исторически феминистская политика развивалась волнами.
- 1960–1970-е — эпоха радикального феминизма и лозунга «личное — это политическое», который перенес политическое внимание на сферу частной жизни;
- 1980-е — черный феминизм и формирующаяся интерсекциональная оптика, которые показали, что гендерное угнетение нельзя анализировать изолированно: оно возникает на пересечении проблем расы, класса, миграционного статуса, а также сексуальной и гендерной идентичности и других структурных линий неравенства;
- 1990–2000-е — развитие феминистской политической теории и критики институтов, не способных учитывать гендерные различия;
- С 2010-х акцент смещается в сторону безопасности, телесности, уязвимости, экономике заботы и пониманию насилия как политической проблемы, а не «частного конфликта».
Все это время феминистская политика не сводилась к парламентской или партийной деятельности. Она шире, чем «политика, ориентированная на женщин». В ее фокусе не только представительство в институтах власти и участие в их работе, но и критика самих механизмов власти, норм распределения ресурсов и правил, которые структурируют общество.
Иными словами, феминистская политика — не столько включение женщин в старую систему, сколько ее пересборка и анализ повседневных отношений власти — от распределения домашнего труда и доступа к медицине до международных переговоров и внешней политики.
Направления феминистской политики
В мировом контексте феминистская политика проявляется в разных направлениях:
- борьба за репродуктивные права — свобода выбора без давления и дискриминации, обеспечение доступа к медицинским услугам, информации и контрацепции;
- противодействие гендерному насилию — изменение законодательства, создание убежищ, сервисов помощи и протоколов реагирования, трансформация норм, которые оправдывают абьюз;
- пересборка экономики заботы — признание неоплачиваемой и низкооплачиваемой работы, чаще всего выполняемой женщинами, как значимой части экономики и распределение ресурсов с учетом этой нагрузки;
- гендерно-чувствительное бюджетирование — анализ государственных расходов с точки зрения их влияния на разные группы населения;
- феминистские исследования безопасности — постановка во главу угла человеческой, а не исключительно государственной или военной безопасности;
- феминистская внешняя политика — попытка государств выстроить международные отношения на принципах прав, представительства и справедливого распределения ресурсов;
- критика институтов, которые не обеспечивают безопасность и телесную автономию.
Эти направления сегодня развиваются на фоне подъема глобальных антигендерных движений. Консервативные кампании, поддерживаемые религиозными структурами, правыми популистами и транснациональными сетями, ограничивают репродуктивные права, гендерные и квир-исследования, секс-образование, права людей ЛГБТК+* и институты защиты от насилия.
Профессор политических наук Валери Сперлинг — о том, как гендерные стереотипы привели к власти Трампа и Путина
От США и Венгрии до Бразилии и Грузии феминистская повестка сталкивается с организованным сопротивлением, стремящимся вернуть контроль над телами, семьями и социальными нормами.
Феминистская политика также опирается на интерсекциональный и квир-чувствительный подход. Это означает, что анализ власти выходит за рамки опыта цисгендерных женщин и учитывает уязвимости трансгендерных, небинарных и квир-людей* — тех, на кого гендерные нормы и институциональное насилие воздействуют особенно сильно. За последние 10–15 лет этот подход стал ключевым: он интегрирован в международные исследования, гендерные стратегии, гуманитарные программы и практики безопасности.
На этом фоне феминистская политика становится не только прогрессивным направлением, но и стратегией защиты демократии.
Российская фемполитика в мировом контексте
В России ситуация складывается иначе. В 1990-е годы предпринимались попытки институционализировать гендерные и феминистские практики: создавались университетские гендерные центры, в государственных структурах появлялись первые комиссии по вопросам равенства.
Однако эти инициативы в начале 2000-х не получили законодательной опоры, не оформились в полноценные гендерные политики и стратегические институты и были свернуты.
С начала 2010-х государственная риторика постепенно менялась: феминизм все чаще описывался как «угроза традиционным ценностям».
В последние годы власти предпринимали попытки связать феминистские организации и инициативы с «иностранным влиянием» и даже «экстремизмом». Такая риторика превращает феминизм в объект контроля, а не в инструмент защиты граждан.
Сегодня феминистская политика в российском контексте воспринимается прежде всего как низовой активизм — не потому, что феминизм лишен политичности, а потому, что государственные механизмы поддержки оказались недолговечными. Нет устойчивых гендерных институций (например, закона о домашнем насилии или феминистской государственной политики), а существующие сервисы поддержки работают фрагментарно.
Каковы перспективы российского феминизма и экологического
активизма в изгнании
Так, в небольшом городе молодая мама пытается получить юридическую помощь после развода: бывший партнер угрожает ей забрать ребенка и приходит к ней домой без предупреждения. Формально в регионе есть государственный кризисный центр, но попасть туда сложно, а на горячей линии звучит совет «делать выводы».
Реальную помощь женщина получает в местной НКО: юристка готовит обращение, активистки ищут безопасное убежище, психологиня поддерживает ее ночью. Это и есть феминистская политика в российском исполнении — политика, возникающая там, где официальные структуры существуют только формально.
Большая часть феминистской политики реализуется на низовом уровне — в сообществах, женских организациях, чатах, городских проектах.
Они вынужденно берут на себя функции государства: помогают обеспечить безопасность, находят юристок, психологинь, временное жилье, создают пространства, где можно говорить о насилии без принуждения «сохранять семью».
В других странах ситуация может быть противоположной. Например, в Мексике под давлением феминистских движений государство реформировало институты: запретило принуждать к беременности, расширило доступ к бесплатной медицине, создало программы защиты журналисток и активисток. Государственные центры помощи скоординированы с гражданскими инициативами, работают круглосуточно и обязаны предоставлять жилье и юридическое сопровождение. Там феминистская политика — это изменение институтов, а не создание параллельных структур.
Искажения понятия фемполитики в России связаны прежде всего с отсутствием институциональной базы. Феминизм до сих пор представляют как угрозу «традиционной» семье — притом что именно отсутствие защиты и приводит к уязвимости женщин. Фемполитику сводят к «женскому волонтерству» или к риторике «успешной женщины», как будто структура власти не имеет значения. Внутри феминистских сообществ продолжаются споры об институционализации и о том, возможен ли государственный феминизм при политическом давлении.
Какие идеи продвигает «Рувики» — российский отцензурированный аналог «Википедии»
В этом контексте фемполитика становится инфраструктурой выживания, сопротивления, повседневной заботы и коллективной безопасности. Низовые инициативы функционируют как пространства, где воспроизводится критика власти, формируются альтернативные нормы и практики. Именно в них сохраняется возможность отстаивания прав — несмотря на давление государства.
В глобальном контексте феминистская политика остается полноценной аналитической парадигмой, влияющей на международную повестку, международное право, вопросы безопасности и экономику. Это концептуальный язык, который выявляет структуру власти там, где ее маскируют частной жизнью; инструмент, делающий уязвимость видимой и превращающий ее в ресурс солидарности; практика, поддерживающая сообщества там, где формальные институции разрушены или отсутствуют.
Как отмечает политолог Джонатан Дин в книге «Гендер: ключевые аспекты»,
феминистская политика — это не просто набор требований или реформ, а способ переосмысления самой природы политического.
Он показывает, что политика — это не только институты и государственная власть, но любые формы создания, распределения и оспаривания власти. Феминизм расширяет рамки политического, включая в него частную жизнь, сексуальность, домашний труд, отношения заботы и телесную автономию — те сферы, которые традиционно считались «вне политики».
В этом смысле фемполитика критикует разделение между публичным и частным и делает видимым то, что долгое время оставалось вне политического поля.
