«Мне казалось, я потеряла контроль над своей жизнью» Как работают теневые антиабортные ограничения в Карелии

2024 год в России был объявлен Годом семьи. Ограничение свободной продажи некоторых препаратов для экстренной контрацепции, борьба с «пропагандой чайлдфри», визиты священников с пролайферскими фильмами в школы, вузы и женские консультации — так выглядела забота о семье в прошлом году. Не стихали и дискуссии о необходимости полного запрета абортов в стране. 

Решение о запрете абортов в России не принято на законодательном уровне, однако для некоторых регионов это фактически уже стало реальностью. Теневые ограничения бывают настолько значительными, что женщины вынуждены уезжать в соседние области, чтобы сделать аборт. В числе пионеров — Карелия, где уже сейчас, вопреки действующему законодательству, желание прервать беременность встречает огромное количество препон.

«По УЗИ ничего не видно»

Летом 2024 года жительница Петрозаводска Елизавета сделала тест на беременность. Результат оказался положительным. Она записалась на прием к врачу в Республиканский перинатальный центр, однако после осмотра и проведения УЗИ услышала, что специалист «беременности не видит». 

«Я спросила, а как же положительный результат теста? Мне ответили, что тесты ничего не значат, беременности может и не быть, раз ничего по УЗИ не видно. Такая неопределенность меня не устраивала. Мы договорились, что я приду на повторный осмотр через две недели», — рассказывает Елизавета. 

Все это время девушка не могла перестать тревожиться, поскольку не планировала рождение ребенка. Она сдала в платной лаборатории анализ крови на ХГЧ — метод позволяет определить наличие беременности и обладает высоким уровнем достоверности. Результат оказался положительным. Второй анализ на ХГЧ спустя несколько дней также показал, что беременность есть, а уровень гормона растет. 

Когда Елизавета шла на повторный прием в перинатальный центр, она была уже уверена в результатах. Однако ситуация повторилась. «Мне снова сказали, что ничего не видно. Я тогда уже стала возмущаться. Ну что за ерунда?! Как может быть ничего не видно, если ХГЧ растет? Я же не в первый день после задержки УЗИ делаю». Девушка стала настаивать на повторном обследовании. «И только когда я уже начала спорить, они подтвердили, что беременность есть. Якобы только что увидели», — рассказывает Елизавета. 

Она отмечает, что врач даже не стала спрашивать, хочет ли пациентка сохранять беременность, а сразу начала поздравлять с тем, что та скоро станет мамой. Елизавету это удивило: «Беременность ведь не всегда бывает желанной. Так было и в моем случае. Я сказала, что хочу сделать аборт, не надо меня поздравлять.

После моих слов об аборте пошли нравоучения и наставления. Врач с серьезным видом говорила, что не может быть никаких причин для того, чтобы не рожать в XXI веке.

Аргументы, что у меня есть проблемы со здоровьем и я принимаю препараты, которые нельзя беременным, просто отметались. Меня не хотели даже нормально выслушать». 

Елизавета продолжала настаивать. «Мне сказали, что нужно обязательно пройти беседу с психологом, без этого на аборт по ОМС не пустят. При этом к психологу тоже нельзя попасть прямо сейчас или на следующий день: у него запись, надо ждать. А ждать можно и неделю, и две. И потом еще будет “неделя тишины”, которую с 2011 года обязательно всем дают на раздумья. Итого к моему текущему сроку беременности добавляется минимум две недели ожидания. Я поняла, что такими темпами на медикаментозный аборт у них уже точно не успею. Думаю, на это и был расчет». 

После разговора с врачом Елизавета пошла в регистратуру, чтобы записаться на медикаментозный аборт, указанный в перечне платных услуг перинатального центра. «Я подумала, раз они не хотят делать по ОМС, то за деньги все-таки должны записать. Но в регистратуре сказали то же самое: чтобы попасть на платный медикаментозный аборт, надо проходить обязательную консультацию с психологом. И платно сразу записать к психологу они тоже не могут, надо ждать приема. А потом “неделя тишины” — все так же, как и при прерывании беременности по ОМС. И снова у меня нет шансов успеть на медикаментозный аборт. Какой-то замкнутый круг», — вспоминает Елизавета.

Девушка стала искать частные клиники в Петрозаводске. Тогда она еще не знала, что ни одна из них больше не имеет лицензии на проведение абортов. «Для меня это стало настоящим шоком. Я не могла даже подумать, что во всем регионе нет возможности платно сделать медикаментозный аборт».

Так Елизавета оказалась перед выбором: либо добиваться в местном перинатальном центре хотя бы хирургического прерывания беременности, либо ехать в Санкт-Петербург и делать медикаментозный аборт там. «Я была в растерянности. Мне не хотелось делать хирургическое прерывание: оно опаснее для здоровья и травматичнее, чем медикаментозное. Но получалось, что в Карелии вариантов больше нет. Медикаментозно сделать в перинатальном не вышло бы. При этом я не могла быть уверена, что они не затянут сроки так, что и на хирургическое прерывание не успею», — говорит Елизавета. 

Пытаясь разобраться в ситуации, девушка нашла прочойс-сообщества и телеграм-каналы и узнала, что не единственная, кто столкнулся с подобным. И случаи затягивания сроков весьма распространены. 

«Я поняла, что та странная история, когда беременность не видят на УЗИ и осмотре ни сразу, ни две недели спустя, но при этом убеждают, что положительные тесты и результаты анализов ХГЧ могут быть некорректными, является частью большого обмана женщин. Появились мысли, что и отсутствие свободных мест к психологу в ближайшее время тоже не было случайностью. Прочитав посты и комментарии других женщин в найденных мной прочойс-сообществах, я узнала,

что еще могут “терять” анализы, находить “плохие мазки”, назначать консультацию не только с психологом, но и с соцработником, все больше затягивая срок»,

— рассказывает Елизавета.

Девушка решила поехать в Санкт-Петербург и сделать аборт там. Ей быстро удалось найти частную клинику, где были готовы прервать беременность медикаментозно. По ее словам, после посещения перинатального центра в Петрозаводске прошло всего несколько дней: «Когда я пришла на консультацию к врачу в Петербурге, выяснилось, что срок беременности уже почти восемь недель. То есть у меня оставалось бы совсем мало времени даже для хирургического аборта, если бы я решила сделать его в Петрозаводске, учитывая консультацию психолога и “неделю тишины”. Мне повезло, что в клинике, куда я обратилась, делали медикаментозный аборт на таком сроке».

Елизавета считает, что ситуация напоминает ту, что сложилась в Польше: «Я как-то читала, что женщины вынуждены ездить из Польши в другие страны, чтобы сделать аборт, но никогда не думала, что такое произойдет со мной. У нас же не было таких строгих ограничений, как у поляков. Вроде ничего не запрещено, аборт есть и по ОМС, и среди платных услуг указан. Думаю, это специально не предается огласке, чтобы люди не выражали недовольство, не были в курсе проблемы». 

«Материалы откровенно манипулятивны»

На сайте Республиканского перинатального центра есть раздел «Информация об аборте». В одном из его материалов под названием «О вреде аборта» упомянут постабортный синдром, который якобы «такое же осложнение вынужденного прерывания беременности, как воспаление, кровотечение или спаечный процесс». При этом в МКБ-10 постабортный синдром не упоминается. Неизвестно, по каким критериям можно поставить подобный диагноз.

Мы попросили прочойс-активистку из Петрозаводска Алину прокомментировать информацию, размещенную на сайте учреждения. Алина — бывшая акушерка, сейчас получает высшее медицинское образование. «Материалы откровенно манипулятивны, — считает активистка. — Например, авторы публикаций оперируют выражениями «медицинские психологи и психотерапевты считают» или «доказано, что жизнь начинается с момента зачатия». Но нет ни одной ссылки на то, кто считает и кем именно доказано. Отдельного внимания заслуживает формулировка “момент зачатия” — зачатие представляет собой достаточно длительный и сложный процесс, а не какой-то отдельный момент». 

Алина подчеркивает:

осложнения, с которыми сталкивается крайне малое количество пациенток, на сайте перинатального центра преподносятся как нечто чрезвычайно распространенное.

Она предлагает заглянуть в руководство для российских врачей по проведению медикаментозного аборта, где есть вся информация об осложнениях со ссылками на сотни исследований. «Вот что там написано: “Частота сильного кровотечения, требующего инструментальной ревизии полости матки, составляет 0,23–2,6% (1,4% — при сроке до 49 дней аменореи; 2,6% — до 63 дней аменореи). Частота кровотечения, требующего переливания крови (500 миллилитров и более), составляет 1 случай на 1000. <…> Частота инфекционных осложнений в двух исследованиях с участием 34 000 и 46 421 женщины на сроках до 26 недель составила 1 и 0,9% соответственно».

В других материалах, по мнению Алины, имеется уже и дезинформация. Например, авторы пишут, что «медики отмечают частые случаи бесплодия именно при первом аборте (аборт при первой беременности), с последующим возникновением различных нарушений репродуктивных функций у женщин (осложнения при беременности, выкидышах, бесплодии)». В то время как согласно все тому же руководству для российских врачей, «овуляция может произойти уже на 8–10-й день после искусственного аборта при отсутствии разницы между медикаментозным и хирургическим, и 78–85% женщин имеют овуляции уже в течение первого цикла после аборта. <…> Прерывание беременности в условиях медицинского учреждения и при отсутствии осложнений не приводит к утрате фертильности». 

«Кто лишил женщин прав на собственное тело?»

О том, что в Карелии существуют проблемы с доступом к абортам, стало известно в марте 2024 года. В региональное издание «Daily Карелия» обратилась местная жительница Любовь, которая сообщила, что не нашла возможности сделать медикаментозный аборт ни в одной частной клинике республики. 

Женщина обзвонила всех частников в столице региона: «Ранее эта процедура была доступна любой женщине нашей республики во многих клиниках и больницах. Но с этой недели я не могу найти ни одного места, где бы могла выполнить эту процедуру. Во всех клиниках отказывают, ссылаясь на запрет руководства, который они получили от минздрава РК. В минздраве отрицают, что от них такая информация исходила. <…> В государственных женских консультациях как будто бы специально тянут время: сдать анализы, пройти психолога, получить “неделю тишины”. В итоге женщина может не успеть в разрешенный срок выполнить процедуру. <…> Не понимаю, кто и когда решил в нашей республике лишить женщин прав на свое собственное тело, забрать свободу выбора?! Никаких законов на этот счет принято не было», — пожаловалась изданию петрозаводчанка. 

Единственным местом, где по-прежнему можно было провести медикаментозный аборт, оказался Республиканский перинатальный центр имени К. А. Гуткина. Но там Любовь, как и Елизавета, столкнулась с тем, что на эту процедуру, скорее всего, не успеет. 

Журналисты «Daily Карелия» обратились в карельский минздрав. Им объяснили, что запрета на аборт в государственных клиниках нет, а в частных это делать запрещено «из-за отсутствия лицензий». В пресс-службе не смогли назвать закон или постановление, по которому процедуры прекратили делать в частном порядке, но сослались на приказ 2020 года, согласно которому аборты должны проводиться в стационарных условиях. Почему почти четыре года их делали вне стационаров, в минздраве не пояснили. 

Позже в СМИ появились сообщения о том, что запрет на аборты пришел от прокуратуры региона. До 2017 года лицензия на акушерство и гинекологию включала в том числе право проводить аборты. В 2017-м прерывание беременности выделили в вид деятельности, подлежащей отдельному лицензированию. Однако те клиники Карелии, что уже имели лицензии, получили письмо от местного минздрава, в котором сообщалось, что выданные им ранее лицензии продолжают действовать. Таким образом, учреждения могли работать в прежнем режиме. Так было до начала 2024 года, когда в клиники стали приходить комиссии из прокуратуры и Росздравнадзора, информировавшие, что аборты по старым лицензиям делать больше нельзя.

А с получением новых лицензий у клиник возникли трудности,

так как новые требования предполагали наличие в организации стационара, операционной, палаты интенсивной терапии (в Карелии минздрав не выдает лицензии исключительно на медикаментозные аборты). Выходило, что если клиника занимается прерываниями беременности, то по требованиям ведомства должна иметь возможность делать все их виды, в том числе хирургические.

Прочойс-активистка Алина подтверждает эту информацию: «Действительно, это связано с изменением порядка лицензирования. Логика такая, что раз клиника прерывает беременность медикаментозно, то должна быть готова в случае неполного аборта хирургически очистить полость матки пациентки. Это может показаться разумным. Однако случаи неполного аборта, согласно руководству для российских врачей, составляют всего 0,5-0,6% от общего количества проведенных прерываний. То есть мы снова говорим об осложнении, наступление которого весьма маловероятно. Кроме того, при неполном неосложненном аборте завершение беременности возможно в амбулаторных условиях с помощью мизопростола или вакуумной аспирации. Хирургическое вмешательство не является обязательным в данной ситуации». 

Активистка считает, что забота о здоровье женщин, желающих сделать медикаментозный аборт, является лишь предлогом для введения скрытых антиабортных ограничений:

«В итоге, возможно, одна из тысячи женщин обратилась бы за дальнейшей медицинской помощью в государственные организации. И это не создавало бы никакой чрезмерной нагрузки на них. А теперь все вынуждены идти в перинатальный центр, на сайте которого написано, что медикаментозный аборт делают только до шести недель. Очень часто женщина узнает, что беременна, на четвертой-пятой неделе.

Важно понимать, что срок беременности врачи считают не с момента полового контакта, а от даты наступления последней менструации — в так называемых акушерских неделях. Так что если вы думаете, что беременность наступила две недели назад, то смело накидывайте сверху еще две. Если полагаете, что три, то срок у вас уже пять недель. Вспомним про “неделю тишины”, обязательную консультацию у психолога и возможное затягивание сроков (как было в истории Елизаветы). Выходит, что на медикаментозный аборт у них не успеет практически никто». 

«Отправляют за 200 километров рожать»

В июле 2024 года комитет по здравоохранению и соцполитике Карелии проголосовал за новую выплату для рожающих до 25 лет студенток — было решено, что она составит 100 тысяч рублей. С такой идеей выступил глава Карелии Артур Парфенчиков. Его поддержали депутаты «Единой России», ЛДПР, Партии пенсионеров и «Новых людей». 

На заседании комитета депутатка Эмилия Слабунова обратила внимание, что за мертвого ребенка денег студентка не получит. «Должна сказать, что этот пункт совершенно неправильный. Когда мама-студентка рожает ребенка в столь юном возрасте и оказывается в состоянии такой трагедии, то еще и не выплачивать ей эти 100 тысяч, которые потребуются для ее реабилитации. <…> Наверное, можно было бы эти 100 тысяч оставить в таком случае», — отметила Слабунова. 

По мнению карельской прочойс-активистки Алины, ставка на снижение возраста рождения первенца является ошибочной: «Многие чиновники думают, что чем раньше женщина начнет рожать, тем больше детей она у нее будет. Это заблуждение. Например, возраст рождения первенца в России в 1990-е годы был меньше, чем сейчас (22,6 года в 1994-м, 26,2 года на данный момент, — прим. “Гласной”). Но рождаемость при этом не была высокой. В Израиле, США, Австралии возраст рождения первенца в среднем наступает позже, чем в России, однако суммарный коэффициент рождаемости (СКР), в этих странах выше, чем у нас. Нет прямой зависимости между двумя этими показателями — возрастом рождения первенца и СКР. Зачастую именно некачественное оказание медицинской помощи в сфере акушерства и гинекологии приводит к тому, что женщина отказывается от деторождения».

Жительница Карелии Дарья рассказала «Гласной», как и ей приходилось сталкиваться с репродуктивным давлением врачей: «Я живу в городе Беломорске большую часть своей жизни. В ноябре 2023 года у меня случилась госпитализация из-за гиперплазии, включившая чистку наживую. Обезболивающее вкололи уже после проведения процедуры. 

Весь прошлый год с интервалом три-четыре месяца я посещала гинеколога для наблюдения. Каждый раз меня встречали словами “А чего вы деток не заводите?” Простое “не хочу” встречалось с кислым выражением лица. Не сомневаюсь, что если бы речь зашла об аборте, то меня продавливали бы втройне и сроки затянули бы. Вся эта красота происходит в отсутствие родильного отделения:

рожениц уже несколько лет как отправляют в Сегежу, за 200 километров, рожать».

Другая жительница Карелии, Василиса, тоже делится негативным опытом: «В Петрозаводске закрыли специализированный гинекологический стационар, под всех пациенток такого профиля выделили две палаты во второй хирургии БСМП. Я лежала там на сохранении неделю. Это обычная городская хирургия, с бомжами, незакрывающимся туалетом и так далее. Недели с 20-й, может быть, возьмут в перинатальный, который работает на всю республику, с огромной перегрузкой. Там уже были истории, когда

женщину направляли на госпитализацию планово на 40-й неделе беременности, но в итоге не приняли из-за отсутствия мест, на 41-й неделе у нее отслоилась плацента, ребенок не выжил.

Я там делала кесарево — из реанимации в отделение переводилась под команду санитарки “Бегом, пока есть место!” Осталось все аборты на этот стационар свалить». 

Между тем 28 января 2025 года глава комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Леонов сообщил, что необходимо проводить аборты только в рамках системы ОМС: «Считаю, что в России нужен государственный контроль за прерыванием беременности. Установив возможность проведения абортов только в системе ОМС, мы сможем получить полный контроль над выполнением всех требований, в том числе над проведением консультаций психолога и соблюдением “дней тишины”». 

Карельская прочойс-активистка Алина полагает, что нагрузка на Республиканский перинатальный центр будет только возрастать: «Мы видим тенденцию вывода абортов из частных клиник во многих регионах России. Часто это происходит под предлогом повышения качества оказания медицинской помощи. Тем не менее государственные медучреждения не могут начать принимать больше пациенток просто так — это растущая нагрузка на весь медперсонал».

«Может рассматриваться как отказ в оказании медпомощи»

Мы спросили у юристки проекта «Право на аборт», что можно сделать в ситуации Елизаветы, и попросили ее прокомментировать, какие нарушения прав пациентки были допущены.

Согласно законодательству РФ, прерывание беременности по желанию женщины возможно до 12 недель. С 2021 года по закону установлен единый срок 12 недель и для медикаментозного аборта. Новые клинические рекомендации также указывают, что медикаментозный аборт возможно проводить до 12 недель, а не только до восьмой-девятой недели, как иногда утверждают те, кто опирается на более ранние рекомендации 2015 года. 

«Это означает, что медицинские учреждения не могут принуждать женщину к хирургическому вмешательству, если она находится в пределах допустимого срока. Если женщина обращается на последних сроках перед истечением 12-недельного периода, медицинская организация обязана предоставить услугу без соблюдения “недели тишины”», — подчеркивает юристка.

Отказ в записи на прием или затягивание сроков может рассматриваться как отказ в оказании медицинской помощи. По словам юристки, здесь необходимо отталкиваться от принципа безопасности оказания медпомощи. Чем раньше проводится медикаментозный аборт, тем ниже риски для здоровья женщины.

Медицинские организации обязаны выполнять все манипуляции в кратчайшие сроки, так как задержка увеличивает риски.

«Запись на прием к психологу перед абортом является обязательной, однако затягивание процесса недопустимо. Учитывая, что аборт — это медицинская процедура, требующая оперативного выполнения, длительное ожидание консультации может нарушать права пациентки», — отмечает специалистка.

После произошедшего Елизавета несколько месяцев чувствовала тревогу, ощущала свою беспомощность и бессилие: «Мне казалось, что я потеряла контроль над своей жизнью. Это был эмоционально очень трудный опыт — осознание того, что я не могу распоряжаться своим телом. И не могу просто из-за того, что живу здесь, а не в каком-то другом месте. 

Я стала гораздо тщательнее следить за контрацепцией и интересоваться всеми законами, которые принимают в сфере репродуктивных прав. Теперь я подписана на каналы о репродуктивной справедливости в телеграме и помогаю донатами прочойс-инициативам. Не хочу, чтобы кто-то попал в такую ситуацию, в какой была я».