«Медиаподружество» Как краснодарки пять лет делают независимое феминистское медиа «Огонь»

Летом 2020 года Оксана Аулова собрала на кухне подруг из соцсетей, чтобы организовать в Краснодаре женское коммьюнити. Глядя как незнакомые между собой девушки общаются, словно знают друг друга всю жизнь, она решила создать еще и независимое медиа для женщин. Так появился «Огонь».

С тех пор редакция рассказала сотни историй о жительницах города, провела для них десятки мероприятий и помогла многим поверить в себя.

О том, как разгорался и полыхал краснодарский «Огонь» и почему он может погаснуть, — в репортаже «Гласной».

«Край понтов» 

В будний октябрьский полдень Краснодар наглухо стоит в пробках. 

Ассимилировавшийся таксист — мужчина лет пятидесяти, с совсем небольшим кавказским акцентом — объясняет, почему все еще не любит этот город.

«Работа кончилась в 2007-м, в 2009-м были уже остатки роскоши. После 2014-го ее вообще не стало, — объясняет он и слегка ударяет кулаком о руль. — Краснодарский край — край понтов и самый коррумпированный край Рашн Федерейшн. Геноцидный край». 

Он рассказывает, как изменился город за последние 15 лет, как превратился из «рая в ад» (имея в виду рекламный слоган и строчку из рэп-трека «Если есть на свете рай, это Краснодарский край»).

«Солянка из местных, кавказцев и приезжих, — продолжает таксист. — Здесь всегда “клюют”: сегодня тебя ткнут, а через день будут здороваться».

Чуть смягчившись, добавляет: «Но тепла хочется всем».

Хвастается, что в девяностых в Краснодаре появилась единственная в стране продуктовая сеть, независимая от Москвы («Магнит», созданная краснодарским предпринимателем Сергеем Галицким).

Но местные, по словам таксиста, в «Магните» все равно не закупаются — там все «рублей на 40–50 дороже, чем на рынках». «Так, если перехватить резко надо», — уточняет он. 

Мы подъезжаем к историческому центру города — улице Красной, где встречаемся с командой «Огня», тремя молодыми девушками.

Кажется, они очень выбиваются из той картинки, которую нарисовал таксист за час, что мы стояли в пробках.

«Девчонки, вам надо выйти замуж»

23-летняя Лена Ильина, девушка с рыжими волосами, — одна из двух редакторок «Огня».

Она пришла в команду два года назад, а этим летом устроилась на вторую работу — в местное СМИ «Юга.ру».

Мы стоим у подножия Шуховской башни, спроектированной почти сто лет назад архитектором-мужчиной.

«Краснодар не сильно женский город, и я не чувствую себя здесь в безопасности, — говорит Лена. — Но дело не в городе, а скорее в моем самоощущении и отношении к мужчинам, которое менялось с годами».

Она родом из пригородной станицы. Еще в подростковые годы стала интересоваться, как устроен мир, — примерно тогда и узнала о феминизме.

В 20 лет начала читать «Огонь» — к тому моменту медиа работало уже год.

«Я плакала над материалом про Эстеллу Шильникову, у которой диагностировали рак, и вскоре она умерла, — вспоминает Лена. — Это произвело на меня неизгладимое впечатление».

Тогда она уже училась на редактора в Кубике (Кубанском государственном университете), где столкнулась с осуждением феминизма.

«На защите дипломов одна девочка презентовала сборник стихов зарубежных поэтесс.

Преподаватель спросил: “Зачем пихаете везде свой феминизм? Что вы хотите этим доказать?

Вас и так на журфаке из 500 человек 400 — женщины”. Мы с однокурсницами сошлись на том, что он сексист, но защищать дипломы надо было всем. Знаю, что он и сейчас продолжает там свою риторику: “Девчонки, вам надо выйти замуж”».

Мы останавливаемся около здания бывшего женского городского училища на улице Красной. В царской России девочкам здесь преподавали кройку и шитье, проводили выставки рукоделия. Пару недель назад в здании открыли ресторан. Его владелец — местный предприниматель, для него это не первое заведение сети. 

«Своя стая волчиц» 

До осени 2021 года улица Красная по выходным была пешеходной. С тех пор власти перестали перекрывать здесь движение для автотранспорта. Сначала — якобы из-за коронавируса, потом — в целях безопасности на время «военной операции» в Украине. «Черточкой», после которой улица снова станет прогулочной, чиновники называют «окончание СВО».

«Просто стало меньше поводов для радости», — рассуждает Лена.

Весной 2022-го перестал работать краснодарский центр современного искусства «Типография», с которым сотрудничал «Огонь». Причина закрытия — признание центра «иноагентом».

Этой зимой в Краснодаре из-за долгов закрылся единственный независимый кризисный центр для женщин, остался только муниципальный. 

А «Огонь» пока жив.

Он появился в 2020 году благодаря Оксане Ауловой — ей тогда было 28. Она родом не из Краснодара — из украинского Бердянска. В три года переехала с родителями в Геленджик. После школы поступила на журфак краснодарского Кубика.

«Там я познакомилась с классными людьми, которые открыли для меня город — трамваи, Сормовскую, где находится факультет журналистики КубГУ и где произошло мое становление как журналистки и феминистки, открыли затон с заброшенным упавшим самолетом и много старых улочек и домишек Краснодара с его теплым вайбом и заделом на культурную столицу Кубани и казачества, — вспоминает она. — Тут все немножко припаленные солнцем. Размеренный и ленивый вайб, добрый классный народ, было много отличных проектов, которые не уступали столичным инициативам».

Таким Оксана увидела Краснодар в 2009 году.

«Как я понимаю, что город мой? — рассуждает она. — Когда тебе хочется для него что-то делать. Для него и его жителей. Быть его частью».

Первое, что она создала в городе, — ей было 23 — печатный журнал о музыке «Бочка». Выпускала его три года за свой счет. Делала интервью с мировыми звездами, в числе которых — участники групп Placebo и Limp Bizkit.

«Огонь» — медиа и женское сообщество — стал вторым проектом Оксаны.

«Все началось с оголтелого оптимизма, — продолжает Оксана. — Тогда был ковид. Мне, как и многим, было одиноко, я почувствовала необходимость создать городское фемкомьюнити».

К тому моменту Оксана уже хорошо понимала, что такое гендерная дискриминация. Когда защищала диплом на журфаке (проект будущей «Бочки»), один из преподавателей спросил:

«Какой богатый папочка позволяет вам играться в выпуск журнала?»

«Меня это так оскорбило и шокировало, у меня будто рухнул занавес, — вспоминает она. — Что, блять? Как ты вообще смеешь такое говорить? Потому что никаких папочек ни реально, ни фигурально за этим [журналом] не стояло. Более того, мой папа был тоже очень патриархальным человеком, плюс это усугублялось алкоголем. И в целом я все время росла в атмосфере психологического насилия со стороны мужчин». 

Но тогда, на защите диплома, Оксана в первый раз подумала: «Происходит жесть, и хватит это терпеть».

«Я решила: надо что-то менять вокруг и создавать свое сообщество, свою “стаю волчиц”», — смеется она. 

«Голый энтузиазм» 

Летом 2020-го, в разгар пандемии ковида, Оксана собрала несколько подруг из соцсетей у себя на кухне. Они сняли проморолик, зарегистрировали аккаунты «Огня» в инстаграме* и телеграме и позиционировали издание как «медиаподружество».

«Меня так зарядило, что 10 незнакомых девушек сидели у меня дома после съемки и болтали, будто знали друг друга всю жизнь! — продолжает она. — Я поняла, что нас объединяют не только боль и сопротивление, но успех и достижения, которые нам даются тяжелее просто потому, что мы женщины. Собственно, поэтому и “Огонь”: он горит внутри каждой из нас, он может греть, а может сжигать все на своем пути. Это про женскую силу».

В первое время соцсети «Огня» работали исключительно на голом энтузиазме Оксаны и нескольких ее единомышленниц. Одни занимались дизайном, другие помогали с контентом.

Через месяц — первая тысяча подписчиц. И первые заказы на рекламные посты — от 300 до 500 рублей за публикацию.

Пока у медиа совсем не было денег, Оксана зарабатывала пиарщицей в краснодарском баре. Через год взяла в команду первых сотрудниц.

Еще редакция проводила разные офлайн-ивенты — девичники, свопы, «вечериночки» и встречи — за символическую входную плату от 500 до 1000 рублей. Выстраивала отношения с аудиторией. На первом дне рождения издания было больше 100 человек из числа подписчиц «медиаподружества».

Почти сразу же после запуска соцсетей у «Огня» появился клуб «Ищем подруг». С его помощью краснодарки могут знакомиться и выстраивать дружеские связи. 

«Я хотела показать, что между женщинами возможна не только конкуренция, но и солидарность и дружба», — объясняет Оксана. 

Есть в «Огне» партнерские материалы про женскую дружбу в любом возрасте — например, истории участниц местного клуба «Зрелые встречи 55+» — о том, как краснодарки находят подруг и хобби.

«Для нас важно подсветить, что в городе живет не только молодежь, — продолжает Оксана. — Да, старость российских пенсионерок действительно бывает грустна, но есть классные мероприятия, и в любом возрасте можно найти подруг».

За пять лет «Огонь» выпустил сотни публикаций про женщин и для женщин. Среди них, по словам редакторок, особо ценны материалы про ментальное здоровье, интервью девушек с инвалидностью и с аутизмом, тексты про соло-материнство, про домашнее и партнерское насилие, истории об абортах — в контексте права распоряжаться своим телом и иметь доступ к медицинским услугам. 

Среди самых популярных — интервью* с королевой котлет, истории о краснодарских кондукторках, публикации про рак и победу над ним, материал о женской сексуальности. Есть рубрика «Где училась, там не пригодилась» — про девушек, которые решили кардинально поменять жизнь вопреки общественным установкам. Или «Бизнесвумен»* — про местных предпринимательниц.

«Я считаю, это суперклассная концепция — рассказывать не про селебрити, а про женщин своего города, — объясняет Оксана. — Которых ты можешь встретить в трамвае, которые наливают тебе кофе в кофейне, в чьи заведения ты ходишь, чьи круассаны ешь, чью одежду ты носишь — то есть местных дизайнерок».

Лена до сих пор помнит свой первый текст в «Огне» — о высоких девушках Краснодара.

«Мне нравится, что я могу писать о том, что волнует меня в жизни. Меня, моих подруг и единомышленниц», — объясняет она. 

Некоторые ее материалы автобиографичны: она выступает одной из героинь текстов про опыт переживания акне или про жизнь с сахарным диабетом — с ним она живет уже 12 лет.

Когда мы пьем кофе, Лена колет себе инсулин в живот прямо за столиком — быстрым, едва незаметным, почти грациозным движением.

«Пытаемся балансировать»

Второй день рождения «Огня» — в 2022-м — отмечали в баре на Красноармейской. Это местная питейная улица, как Рубинштейна в Петербурге, тут собирается андеграундная молодежь.

25-летняя Тина Найда, ныне редакторка «Огня», попала на тот праздник вместе с бывшими коллегами из магазина Girl power. Познакомившись с Оксаной, вскоре перешла к ней работать.

«Я почувствовала атмосферу сестринства и женскую энергетику, — вспоминает Тина. — Увидела, как Оксану уважают дамы». 

Она говорит, что всегда переживает за безопасность женщин в «мужском мире» — не только в Краснодаре, а вообще — «из-за мировой повестки».

«Сейчас все хорошо и спокойно, а завтра узнаем в новостях, что кого-то изнасиловали, — продолжает она. — Себя я тоже чувствую не до конца в безопасности: ощущение, что все время может что-то случиться». 

Поводов для беспокойства у Тины и в ее окружении предостаточно.

«Я не люблю лифчик. Пусть окружающие терпят мои соски! — смеется она. — Однажды я была в облегающем боди, и какой-то прохожий мужчина спросил, можно ли потрогать меня за грудь. Я испытала отвращение, которое помню до сих пор».

Тина признается: иногда появляется ощущение, что она ненавидит мужчин.

«Когда я вступаю с ними в споры, то чувствую агрессию, но не проявляю ее, — продолжает она. — И не ко всем, а скорее к обществу, которое их поддерживает». 

Периодически Тина обсуждает феминизм со своими знакомыми-мужчинами.

«Бариста в одной городской кофейне часто поднимает со мной эту тему, типа: “Ну что, феминисточка, как там у вас дела?” — вспоминает она. — Это в принципе не токсично, мы нормально общаемся на эту тему. В другой раз парень на свидании попросил поделиться моим видением феминизма, хотя до этого допустил какое-то категоричное высказывание — и только благодаря этому я согласилась на второе свидание. Но чаще всего мужчинам и друзьям неинтересно обсуждать феминизм: они считают, что все феминистки — радикалки. А это не так».

Один из недавних конфликтов случился из-за той самой маленькой женской сумочки, которая сегодня на Ленином плече. Ее выпустил проект «ТыНеОдна» вместе с брендом Arny Praht — средства от покупки частично идут проекту.

«Мы пытаемся балансировать, — Лена соглашается с Тиной. — Но [в комментарии] приходят радикальные феминистки и говорят, что такие сумки бесполезны, в них ничего не поместится, что это “адаптивка” и проявление патриархата. Для меня это выбор — я могу взять рюкзак или маленькую сумку. Но для радикальных феминисток каждая такая сумочка — это “последний рубеж”».

«Какие-то другие женщины» 

На третьем дне рождения «Огня», в 2023-м, было около 200 человек — вдвое больше, чем на первом. Но с тех пор праздников по этому поводу Оксана с коллегами не устраивали — не хватало денег.

Когда мы идем по андеграундной Красноармейской, Тина перечисляет заведения, которые отказались от рекламы в «Огне» за последние месяцы, — доходы редакции сильно просели.

«Мы никогда не зарабатывали на рекламе больше 150 тысяч рублей в месяц, поэтому отчасти всегда жили на энтузиазме, — объясняет Оксана. — Делили эту выручку с девочками в процентном соотношении, кто сколько сделал. Зарплата у девочек по рынку ниже среднего, и нам всем приходится работать где-то еще».

В последние полгода, по словам основательницы, «Огонь» достиг финансового дна: доход редакции — не больше 20 тысяч в месяц. Остальное Оксана докладывает из своих заработков. Три года назад она выучилась на когнитивного психолога и с тех пор зарабатывает консультациями.

По ее мнению, «Огонь» перестал приносить деньги по нескольким причинам.

«Сказались запреты на рекламу в инстаграме и рост блогосферы — за последний год в Краснодаре просто всплеск новых пабликов, — объясняет она. — Но ни в одном из них нет такого шарма, как в “Огне”. (Смеется.) Нет такой привязки к женщинам и их историям, хотя мы тоже, как и остальные, рассказываем, где можно поесть и повеселиться. Стараемся балансировать между трагедией и развлекаловкой, но нам все равно очень часто прилетает даже за феминитивы».

Падение доходов редакции она связывает и в целом со сменой нарратива в обществе, пропагандой традиционных ценностей.

«Отношение к феминизму стало хуже: люди боятся покупать рекламу из-за некоторых наших взглядов, — говорит Оксана. — Когда мы начинали делать медиа, феминизм еще был окей. А сейчас не завтра так послезавтра его объявят очередным экстремизмом в нашей стране».

Недавно редакция предложила снять рекламу заведения, чтобы разместить ее на площадках «Огня». С руководством состоялся примерно такой диалог: «Ну там же у вас только женщины». — «Так к вам ходит 80% женщин, для кафе и ресторанов это типичная история». — «Но у вас же какие-то другие женщины».

«То есть имелись в виду “грязные вонючие феминистки”, которые не бреют подмышки и у которых нет денег, чтобы купить себе хумус, — огорчается Оксана. — Увы, этот кейс хорошо показывает отношение среднестатистической аудитории».

Редакторки «Огня» говорят, что теперь стараются как можно реже использовать слово «феминизм». За последние два года в телеграм-канале издания оно встречается всего 13 раз — примерно в два раза реже, чем в первые годы.

«Народ опережает власти по запретам» 

«Огонь» пишет исключительно про женщин, команда редакторок обращается к аудитории, используя феминитивы. Это, по словам Оксаны, «бомбит» читательниц, которые феминитивы не принимают, и мужчин, которые пишут: «Почему вы обращаетесь ко мне как к женщине?» Мужская аудитория, судя по доле подписок в соцсетях, составляет не больше 8%.

Из-за фемповестки журналист одного из городских СМИ даже назвал «Огонь» токсичным.

«Меня это позабавило: медиа становится токсичным, если оно на стороне женщин», — рассуждает Оксана. 

Из соображений безопасности — своей и героинь — «Огонь» не пишет про Кавказ, ислам и политику. После начала военных действий в Украине и ужесточения ограничений свободы слова в России у редакции добавилась новая стоп-тема.

«Раньше мы высказывались о военном конфликте, но после закона о дискредитации перестали, — объясняет Оксана. — Избегаем неоправданного риска: хочется, чтобы медиа существовало».

В 2022 году Оксана публиковала на личных страницах антивоенные посты. После этого ей позвонил участковый и сказал, что на нее поступила жалоба, а потом предложил «прийти пообщаться».

«Я читала “ОВД-Инфо”** и знала, что такое прийти и пообщаться, — вспоминает она. — Тогда я жила в Геленджике, они очень расстроились и передали дело туда. Участковый в итоге так и не пришел — видимо, ко мне утратили интерес».

За два дня до начала военных действий, 22 февраля, «Огонь» опубликовал грустный мем с Путиным и надписью «Что может быть отвратительнее военной агрессии и неизвестности за будущее?»

В течение 2022 года редакция писала о том, кого коснулись политические репрессии: краснодарку Эльмиру Тихомирову оштрафовали за комментарий в городском телеграм-чате (из-за страха дальнейшего преследования она уехала из России), а Ольгу Аксенову — за акцию протеста на улице Красной (тоже покинула страну).

«Огонь» писал и о волонтерках в приграничной зоне, эмигрантках и о способах справиться с происходящим.

В первую годовщину полномасштабного вторжения в Украину редакция выложила пост о том, как изменилась жизнь с начала военных действий. А еще был рилс со словами текста песни Монеточки** и стихотворением «Февраль» Бориса Пастернака.

«Мы переживаем темные времена для любого медиа — цензуру, законы и запреты на рекламу, — добавляет Оксана. — Но и само общество изменилось. Я пыталась проанализировать: ну неужели люди стали злее? Не хотела в это верить, но как будто бы да. Потому что чем напряженнее среда вокруг, тем больше нужно защищаться. А злость — это про защиту и страх. Мы действительно стали больше бояться, больше закрываться.

Страх диктует нам злость в качестве защиты — с точки зрения психологии это очень закономерно».

Между тем интерес к «Огню» не уменьшился. Только по аудитории, со слов Оксаны, пока слегка зависли — чуть больше трех тысяч подписчиков в телеграм-канале и 14 тысяч в инстаграме.

Создательница «Огня» обещает бороться за медиа до последнего — и финансово, и в части цензуры.

«Я в этом смысле немножко “отбитая”: хожу по лезвию ножа и не цензурю то, что можно не цензурить, — объясняет она. — Мне не нравится эта черта в русском народе — самоцензура: успеть зацензурить даже то, что не надо. Если где-то можно не вставлять себя в рамки, лучше этого не делать. Иногда наш народ опережает инициативы властей по запретам. Мы это видим по ситуации с абортами: официально запрета на них в России нет, но многие города уже впереди планеты всей, прикрывают эту возможность для женщин и лишают их права на выбор».

Темы феминизма и абортов пока не в стоп-листе редакции. Но круг сужается, и того энтузиазма и вдохновения, что было в 2020-м, уже нет.

«С момента создания нашего медиа прошло пять лет, а в мире ничего не изменилось, стало даже хуже, — объясняет Оксана общее настроение внутри редакции. — Да, начали громче говорить про права женщин, но их так и не стало больше».

«Как будто с тех пор стало меньше огня», — почти одновременно и слово в слово говорят Тина с Леной.

Больше всего Оксану ранит, что раскол происходит и в самом фемсообществе.

«Я чувствую нападки радикальных феминисток, особенно после того кейса с сумочкой, — продолжает Оксана. — Есть неискоренимая мизогиния: некоторые женщины как будто пытаются нас понять, но у них все время получается, что женщина “сама виновата”. Мы пять лет пишем, что в насилии виноват насильник и нужно называть вещи своими именами — и они с нами тоже, может быть, пять лет. Читают нас, но глобально это не меняет ситуацию. Это расстраивает».

* * *

Тина говорит, что, когда ей бывает трудно или грустно, она идет в храм. Не потому, что глубоко верующая, а потому, что «нравится атмосфера и ощущение спокойствия». 

Рекомендует сходить в Скорбященскую церковь — православный храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на улице Красной.

Это одно из самых старых зданий Краснодара, находится неподалеку от женского городского училища. Пять куполов, ухоженная территория. Внутри пахнет ладаном и немного сыростью. И огромные цветные витражи: желто-синие, с вкраплениями белых и красных фрагментов.

Можно посидеть на лавочке и подумать о вечном, глядя на горящий свечной огонь.

Стоять тут никто не заставляет.

* Инстаграм принадлежит компании Meta, которая признана в России «экстремистской организацией».

* Внесена Минюстом РФ в реестр «иноагентов».